Секс с чужаками - [39]

Он прижимает к щекам ладони. Подается вперед. Шрам его больше уже не красный.

— Я видел мальчика два года спустя, — говорит он. — Я едва смог вытерпеть его вид.

Кажется, он готов упасть.

— Господи боже, — шепчет он и начинает потихоньку всхлипывать.

Я встаю. Он, вероятно, говорит искренне. Он, вероятно, сам верит в то, что описывает. Тем не менее, я обвиняю его и с обвинением приходит ненависть.

1. Для человека продолжение рода с деболитом не более вероятно, чем с овцой.

2. Джори никогда не был на Деболе.

3. Джори не верит в бога, имя которого поминает всуе.

Дебола — небольшая планета, лишенная вращения. Ее обитатели — как фауна, так и флора — теснятся в зоне сумерек между вечным солнцем и нескончаемой ночью, в той области разумных температур, которую эта зона составляет. Деболиты намного меньше людей; собственно говоря, они не крупнее праобезьян, шнырявших по берегам земных рек сорок миллионов лет назад, периодически попадая в брюхо гигантским рептилиям. Черные водоросли, кормящиеся выделениями их кожи, способствуют изоляции от холода, так же как жировые отложения вокруг жизненно важных органов, придающие деболитам опухший, неуклюжий вид. А природная фиолетовая окраска кожных покровов оберегает их от мучительной смерти из-за ожогов ультрафиолетом.

К деболитам космическая эпоха пришла бы естественным путем только через пять тысяч лет. Поэтому человечество ими интересуется — меньше некуда. Зато климаго интересуются. Это нас озадачивает. Чего они там нашли?

Я принимаю капсулы с феромой и стараюсь не сетовать. Чтобы сохранить в неприкосновенности состав бактерий на коже, мы не моемся. Воздух от наших усилий наполняется кошмарным рассолом, так что у меня першит в горле.

Копулянты — словно огненные муравьи, снующие по глазному дну. Голова моя кружится, как никогда в жизни. (Какая же доза на этот раз? И какой серией он воспользовался? Не развивается ли у меня аллергия? Ненавидит ли кто-нибудь эти штуки сильней, чем я?)

Мы извиваемся, как безумные. Дыхание у Джори тяжелое из-за обонятельных усилителей и стероидной бомбардировки, а я делаю все, что в моих силах, чтобы копировать его страсть, несмотря на угрозу, что сработает перистальтика.

Внезапно Джори чужим голосом заявляет:

— Ты опять не захочешь поверить мне, как всегда. Это твое право, Доротея. Но я должен попытаться тебя подготовить.

Я вздрагиваю, затем вздрагиваю еще раз. В комнате тепло, тепло до тошноты, но тело Джори перестало двигаться. Что он выдаст на этот раз?

— Она была климаго, Доротея. Я говорю «она», чтобы тебе… чтобы нам обоим легче было понять происшедшее. Можешь не тратить усилий, доказывая, что подобное невозможно, потому что это возможно, это УЖЕ случилось. Климаго — щедрая раса. Они подарили человечеству секрет звездных камер; они дали нам кристаллический сон и энергетические поля. А одному из людей — мне, Джори Корийнеру — они подарили кое-что еще.

Он делает паузу; рот его открыт, челюсть ходит ходуном.

— Нет нужды рассказывать тебе, как они выглядят. Ты и сама знаешь.

Я молчу; тошноте не видно конца.

Откуда бы мне знать облик климаго? Те, кто возвращается с их описаниями, все сплошь лжецы и, похоже, ни одно правительство на Земле не заинтересовано в том, чтобы развеять завесу тайны. Даже средства информации утверждают, будто не могут сделать ни снимков, ни записей — хотя бы с тех климаго, которые посещают Землю. (Что они, такие скромные? Или настолько соответствуют каким-то ужасным архетипам, что при виде этого смирные массы землян взбунтуются и разрушат свои же города, требуя немедленного прекращения дипломатических отношений?)

Но, как и все остальные, я собирала описания — многие десятки описаний. Заключенный в многокамерную раковину наутилус с радиоактивными щупальцами? Паукообразное, синее, словно кобальт или фуксин, либо полосатое, как старинные барбарильи? Двудольчатый летающий мозг? Плотно сжатый мускул с «гироскопическим» метаболизмом? Кремниевые призраки? Колониальные моллюски, больше похожие на стилизованный череп, нежели на съедобных ракушек? Что же выберешь ты, Джори?

— Как знаешь ты, я уверен, и то, — продолжает он в это время, — каким образом удается им выживать на своей недоброй планете вот уже двести миллионов лет. Я уверен, что это тебе известно.

Может быть, и известно. А может быть и нет. Я слыхала рассказы — и решила им поверить — про то, какие они кудесники симбиоза, эти климаго. Про то, что их мир — это скопище алчущих хищников, острых как ножи жвал, смертоносных панцирей, исторгающихся из тел желудков, которые могли потребить миллионократно всех до единого климаго на планете — и потребили бы, если бы не одна отличавшая их от нас черта: умение приспосабливаться, сотрудничать, помогать и получать помощь.

Тут дело не просто в числе извилин, хотя климаго определенно столь же разумны, как земные китообразные и Homo erectus, что бы там ни означало слово «разумный». Дело в тех мириадах способов сотрудничества — сосуществования — которые позволили им превзойти все остальные виды на родной планете. Обезьяноподобные существа (как утверждают ходячие россказни) вот уже много эпох ссужают им свои хватательные руки. Огромные динозавры обеспечивают климаго транспортом и «величайшей способностью манипулировать окружающей средой». Безмозглые кишечнополостные делятся с ними своей питательной плотью во времена голода и засухи. И бесчисленное число других. Помогающих и принимающих помощь.