Секс-пуля - [8]

Она сгребла барахло в сумочку, пулей вылетела на лестничную клетку и, спустившись на два пролета вниз, вытащила зеркальце. Из-за того, что на пальце у него была печатка, кожу содрал ей на щеках, скотина. Она промокнула выступившую кровь платочком и поспешила убраться к себе.

Может ли она теперь спокойно жить с ним в одном доме?

Ввалившись к себе, Дарья первым делом занялась лицом. С поганой физиономией хорошо жить не будешь. Промыла ранки, смазала дорогой отечественной мазью, которая гарантировала быстрое заживление, после чего поставила чайник и схватилась за телефон.

На счастье, мама была уже дома.

– Дочка! – воскликнула Нина Ивановна. – Ты откуда звонишь?

– Да от себя, мам.

– Что случилось? – Мать по интонации дочери сразу почувствовала неладное.

– Ничего, – Дарья отстранила от себя трубку и шмыгнула носом. – Все нормально, просто устала очень, а у тебя-то как?

– А что у меня, доченька, может быть нового? Работаю каждый день.

– Деньги есть у тебя? – На месяц матери требовалось столько же, сколько Дарья спускала за три дня.

– Не надо ничего, дочка, ты молодая, тебе больше надо. За стиральную машину вот в который раз хочу сказать «спасибо». Только что стирать-то в ней? Ты замуж не собралась?

Дарья никогда раньше не слышала, чтобы мать напрямую задавала этот вполне естественный вопрос.

– Мама, да куда мне. И не нашла я еще.

Нина Ивановна на другом конце провода вздохнула.

– Может, плохо ищешь, дочка?

Вообще-то Дарья собиралась поскулить о своей нелегкой жизни, а тут ей просто-напросто выговаривают за ее несерьезное существование. Это ж не дело.

– Мам, послушай, я просто так позвонила.

– Перестань врать, дочка, просто так ты никогда не позвонишь. Говори уж, что случилось, куда ты у меня опять вдрязгалась.

– Я? – Дарья попробовала изобразить удивление, но после того, как ее отмордовал Валера, у нее это плохо получалось. – Я просто вспомнила, что уже давно тебя не видела.

– Может, приедешь? – Надежды в голосе Нины Ивановны было так много, что Дарья не могла отказать.

– Конечно. – Потом вспомнила про оцарапанную и слегка распухшую физиономию и поспешила добавить: – Только давай через недельку, ладно?

– Хорошо, – согласилась мать.

Дарья почувствовала, что она обиделась.

– Ты только не обижайся, я обязательно приеду.

Дарья повесила трубку и подошла к окну. На улице снова шел снег, но теперь он не таял, а, накапливаясь в кучки, постепенно покрывал землю и асфальт.

На улице стемнело, только свет соседних окон рассеивал тьму. Она выключила люстру в комнате и стала смотреть на мириады снежинок, медленно оседающих на землю. Начиналась зима, суровое время, когда на улице холодно и лишних пять минут не постоишь в чулочках, не рискуя подхватить какую-нибудь болячку.

Оторвавшись от неземной красоты, она вспомнила, что на машине пора менять резину на шипованную, иначе через неделю по городу невозможно будет ездить.

Следующие пять дней Дарья сидела дома, пила кофе и смотрела видео. Никуда не выходила, с подругами не общалась, на телефонные звонки отвечала всем, но отказывалась куда-либо выходить, ссылаясь то на болезнь, то на необходимость быть в то же время совсем в другом месте.

Лишь без визита Лизочки дело не обошлось. Она не утруждала себя предварительными звонками и являлась тогда, когда ей вздумается. Появилась в девять утра, день спустя после обеда в ресторане. Дарья могла бы и не открывать, но это было бы не по-товарищески.

Увидев отметины, оставленные быком, Лизочка с жалостью и грустью посмотрела на подругу.

– Как же это ты так?

– Можно сказать, что все кончилось хорошо, – совершенно искренне ответила Дарья. – Просто я в ненужное время оказалась в ненужном месте.

Они сидели, пили чай с пирожными и болтали часа три. Потом Лизочка ушла разносить по всему городу последние новости, а Дарья поймала себя на мысли о том, что идея снимать мужиков, у которых есть шикарные тачки, не покинула ее и постоянно то уходит вглубь, то снова выныривает на поверхность.

Дарья обижалась, когда ее принимали за проститутку. Она не ложилась под каждого, кто помашет перед ее носом деньгами. Она предпочитала выбирать себе мужчину. Завести знакомство, получить порцию романтики куда приятнее, нежели бездумно раздвигать ноги.

То, что девочки, работающие на улицах, не обходят вниманием состоятельных господ, она понимала, но может ли кто-нибудь из них сравниться с ней по фигуре, шарму – да ни в жисть!

Кроме того, она никогда не приставала к мужчинам, разве только иногда помогала им словом: спрашивала, как пройти туда-то, или же телом: господа реагировали на жест или глубокое декольте, или на выставленную ножку и, конечно же, на томный взгляд бездонных зеленых глаз.

Тридцать первого ноября вечером она сидела дома, пила чай и смотрела в окно. На улице лежал снег. Он был белый, пушистый, свеженький – только что выпавший и не успевший слежаться.

Морозец. На градуснике минус пять, а в квартире плюс двадцать два – красота. Она уже давно не появлялась на улице, не захлебывалась свежим воздухом. Ранки на лице зажили, отек спал, она вновь была прежней Дарьей Даниловой, такой, какой привыкли видеть ее друзья и знакомые.