Секс-машина - [11]

Когда я была готова встретится с ним и сказать то, что я должна, я открыла дверь и нашла его нависающим над раковиной, в его обнаженном великолепии. Скрестив руки на широкой груди, он рассматривает меня, с пристальным свойственным только ему вниманием.

В какой-то момент я осознала, что он избавился от презерватива и его член опять напряжен. Я задумалась, всегда ли у него стоит.

— Нет, — ответил он, — это все ты.

— Как ты это делаешь?

— Делаю что?

— Угадываешь все мои мысли?

— Каждая твоя мысль и эмоция отображаются на твоем лице. Из тебя вышел бы ужасный игрок в покер, дорогая.

— Неужели, — я скрестила руки на груди и посмотрела на него. — О чем я сейчас думаю?

— Ты думаешь о том, как отблагодарить меня за трах и убраться к чертям, не оскорбив мои чувства.

У меня отвисла челюсть, но я заставила ее закрыться и посмотреть на него. Как он узнал?

С полным безразличием он пересекает ванную комнату, пока не окутывает меня своим заклинающим ароматом мыла и секса. — Я не хочу, чтобы ты уходила.

— Я должна.

— Нет, не должна. — Его руки опускаются на мои бедра, и он снова втягивает меня в свою магическую паутину. — Мы только разогрелись.

Я покачала головой. — Я думала, что смогу, но я не могу.

— Чего ты не можешь, пчелка Хани? — Он окутывает меня своими руками, прижимая меня к себе.

— Во-первых, я не могу говорить с тобой, когда ты так ко мне прикасаешься.

На его лице появляется полуулыбка, которая мгновенно очаровывает — и обезоруживает. Ослабив хватку, но оставив руки на моих бедрах, он говорит, — Так лучше?

— Немного.

— Поговори со мной. Объясни мне, в чем дело. Я сделал тебе больно? Я очень старался не причинить тебе боль.

— Конечно, нет. Ты не причинил мне боль.

— Тогда в чем дело?

—Я медлила с ответом, чтобы собраться с мыслями. — Я думала, что могу заняться с тобой сексом и не делать ничего большего, но если я останусь, если мы снова… это… сделаем.

— Оу, я понял, — сказал он с таким несчастным выражением лица, что напомнил мне о том, как он выглядел на похоронах тогда, после несчастного случая в выпускном классе. Возвращаясь туда, мне так сильно хотелось его успокоить, окутать его комфортом, которого он бы все равно не принял ни от меня, ни от кого-либо другого. — Ты можешь захотеть задержаться, но зная мою репутацию, это будет неразумно.

— Да. — Мне стало легче, кажется, он понял. Был ли у меня когда-либо более серьезный разговор, когда обе стороны диалога полностью обнажены? Ни одного не могу вспомнить.

— Могу я открыть тебе маленький секрет?

Я ожидала, что он сравнит меня с другими, которые умоляли его о большем и провалились в попытках изменить его, и поблагодарит, что я не попыталась. — Конечно.

— Помнишь, месяц назад я увидел тебя на вечеринке у Мэтта и Джулии?

Я кивнула.

— Я помню.

— А помнишь ли ты, что ты сказала мне у бара сегодня вечером?

Я ткнулась лбом ему в грудь.

— Стараюсь забыть.

Его мягкий смех заставил его грудь рокотать.

— Тоже самое я хотел сказать тебе тем вечером у Мэтта. Я до сих пор четко помню, во что ты была одета: в платье с цветочным принтом, такое девчачье с оборками, в котором открывался отличный вид на вершины твоей эффектной груди, что годами вдохновляла множество мокрых снов. — И пока он говорит, он водит указательным пальцем по моим вершинам. — И каблуки высотой с небоскребы, которые обрамляли твои бесконечные ноги. У меня весь вечер был стояк, и я дал ему твое имя.

Я взглянула вверх на него. — Ты серьезно? Ты и вправду так думал? До сегодняшнего вечера?

— Хани Кармайкл, я думал так о тебе еще со времен второго класса. Почему я все время тебя щипал?

— Я так и знала, что ты помнишь?

Усмехнувшись, он говорит

— Тебя всегда было сложно забыть. А теперь тем более тебя будет сложно забыть, когда я знаю, какая мягкая у тебя кожа, и что твоя бабуля была права с твоим именем, потому что ты везде на вкус, как мед.

— И что ты пытаешься сказать?

— Я хочу, чтобы ты задержалась подольше.

— Что в твоем понимании «подольше»?

— Для меня это значит провести вместе ночь. Я не способен на вечную любовь или белое платье, или пикетные ограждения [имеется в виду что-то наподобие серенады под окнами — прим. перев.]. Таким я никогда не буду. — Его выражение померкло.

— Из-за Джордан.

— Одна из причин.

— Это было так давно, Блэйк. Я не хочу, чтобы ты думал, что я говорю это ради своей же выгоды. Я не строю иллюзий, о том, что я могу быть именно той, которая изменит твое мнение. Но я знала ее, и любила ее, и не могу поверить, что она хотела бы того, чтобы ты провел всю свою жизнь в одиночестве из-за аварии.

— Мне не хотелось бы говорить о ней, если можно.

— Я понимаю, тебе все еще больно.

— Всегда будет больно.

— Так ты предлагаешь «на всю ночь»? — спросила я с ухмылкой, надеясь снова увидеть его улыбку.

Он изобразил полуулыбку.

— Если ты выдержишь. У тебя хватит сил?

— Думаю, хватит.

— Пока ты определяешься с выбором, я должен предупредить, что у меня есть условие.

— Какое условие?

— Когда мы в постели, я — главный.

Несмотря на то, что его слова очень возбуждающие, я сдержала свои эмоции при себе.

— То есть мне не придется тебя ублажать?

— Ублажение тебя ублажает меня.