Секс и эволюция человеческой природы - [6]

Лучше понять это поможет простой подсчет. Каждый человек имеет двух родителей, четырех дедушек и бабушек, восьмерых прадедушек и прабабушек, 16 прапрадедушек и прапрабабушек и так далее. Всего каких-то 30 поколений назад — скажем, в 1066 году н. э., когда Вильгельм вторгся на Британские острова, — у вас должно было быть более миллиарда прямых предков (2³⁰). Поскольку тогда во всем мире было меньше миллиарда жителей, многие из них были вашими предками дважды или трижды. Если вы, как и я, британец по происхождению, то высока вероятность, что практически все из нескольких миллионов британцев, живших в 1066 году, включая короля Гарольда, Вильгельма Завоевателя, любой служанки или какого-нибудь ничтожнейшего вассала (но исключая всех благопристойных монахов и монахинь) — ваши прямые предки. Вы — дальний родственник каждого сегодняшнего британца, за исключением потомков недавних иммигрантов. Все британцы происходят от группы людей, живших всего 30 поколений назад. Неудивительно, что люди (и другие виды, размножающиеся половым путем) обладают некоторым единообразием. Половое размножение гарантирует это постоянным обменом генов.

Если идти еще дальше в глубь времен, то отдельные расы человека тоже сольются. Чуть больше 3000 поколений назад все наши предки жили в Африке — это были несколько миллионов простых охотников и собирателей, абсолютно современных физиологически и психологически[3]. Поэтому накопившиеся с тех пор генетические различия между представителями разных рас ничтожны и, в основном, относятся к нескольких генам, влияющим на цвет кожи, черты лица и телосложение[4]. Тем не менее различия между двумя любыми индивидами — безотносительно того, одной они расы или разных — могут оказаться значительными. Согласно одному исследованию, только 7 % генетических различий между двумя индивидами определяются тем, к какой расе они принадлежат. 85 % — это обыкновенные индивидуальные вариация внутри популяции, а оставшаяся доля — различия между народами. По мнению ученых, «это значит, что среднее генетическое различие между перуанским фермером и его соседом или между швейцарским селянином и его соседом — в 12 раз больше, чем различие между „средними генотипами“ швейцарской и перуанской популяции^{4}».

Понять генную комбинаторику не сложнее, чем карточную игру. В любой колоде есть тузы и короли, двойки и тройки. Удачливый игрок получает на раздаче хорошие карты, но ни одна из них не уникальна — у других на руках есть отдельные карты того же достоинства. А ведь даже с нашей колодой, в которой всего 13 рангов, каждая раздача отличается от прочих, причем некоторые — однозначно лучше других. Половое размножение — это банкир, сдающий уникальные раздачи из одной и той же однообразной колоды генетических карт, общей для всего вида.

Но уникальность индивидов — это лишь один аспект воздействия полового размножения на человеческую природу. Другой состоит в том, что, по большому счету, человеческих природ — две: мужская и женская. Асимметрия, лежащая в основе полового размножения, неминуемо приводит к различиям в природе двух полов, приписывающим каждому из них разные поведенческие роли. К примеру, самцы соревнуются за самок чаще, чем самки за самцов. У всего этого есть веские эволюционные причины и недвусмысленные последствия — например, мужчины агрессивнее женщин.

Третий аспект влияния полового размножения на нашу природу состоит в том, что любой представитель другого пола, которого вы можете встретить — это потенциальный источник генов для ваших детей. Мы происходим от тех, кто выискивал самые лучшие гены — и эту привычку мы унаследовали. Заметив, что у кого-то хорошие гены, вы, согласно унаследованной повадке, будете пытаться купить какую-то их часть. Проще говоря, людей привлекают партнеры с высоким репродуктивным и генетическим потенциалами: здоровые, красивые и сильные. Это называется половым отбором, и его последствия, доходя до крайностей, бывают вычурными и несуразными — в чем вы сами вскоре сможете убедиться.

Спрашивайте почему

Когда я говорю о «смысле» возникновения полового размножения или о «функции» конкретного поведения человека, то употребляю эти слова для краткости. В действительности вовсе не предполагаю никакого стремления к определенной цели или существования Великого Создателя, имеющего в голове определенный план. Еще меньше предполагаю предвидение или осознанность со стороны самого полового процесса или проходящего эволюционные изменения человечества. Используя эти слова, я подразумеваю удивительную «осмысленность» адаптации, оцененную по достоинству Чарльзом Дарвином, но так мало понятую его современниками. Признаюсь: я — адаптационист. Это такое клеймо, которое ставят на тех, кто верит, что животные и растения, их части и особенности жизнедеятельности являются, главным образом, приспособлениями, решающими конкретные жизненные задачи^{5}.

Поясню. Человеческий глаз «сконструирован» для формирования изображения окружающего мира на сетчатке, желудок — для переваривания пищи. Игнорировать эти факты противоестественно. Вопрос в том, каким образом они оказались «сконструированы» для выполнения своей работы. Единственный ответ, выдержавший проверку временем и практикой, состоит в том, что никакого «конструктора» не было. Современные люди происходят от тех прародителей, чьи глаза и желудки были приспособлены для выполнения своих функций лучше, чем у остальных. Небольшие случайные улучшения в способности желудков переваривать, а глаз — видеть были унаследованы, а ухудшения — не были: особи с плохими пищеварением и зрением жили не так долго и размножались не так хорошо.