Секретный рейс - [32]

Кроме того, угроза Келсьера многое изменила. Пусть от всех вокруг он скрывал правду, но перед самим собой был достаточно честен, чтобы это признать. Если для того, чтобы прошлое осталось погребенным, нужно пристрелить парочку головорезов с космической станции, даже если технически без этого, пожалуй, можно было и обойтись, он готов заплатить такую цену, пусть неохотно, пусть не без ожесточения в душе на Келсьера с его манипуляциями.

— Как это нас до сих пор никто не остановил? — спросила Дженна из своего кресла у главного терминала, глядя, как растет понемногу сине–зеленый шар Старой Земли.

Отношения у них все еще оставались слегка натянутыми, однако то, что он застрелил охранников, все же произвело некоторый положительный эффект: до Дженны, кажется, хотя бы дошло, насколько серьезно он относится к этой работе. Ее электромагнитный браслет Дрифт запер у себя в каюте, и она больше не протестовала по этому поводу. Он подумывал, не заставить ли ее показать и другие свои вещи, просто чтобы лишний раз убедиться, что она не таскает с собой еще какую–нибудь опасную штуку, но в конце концов решил, что это лишнее. Без ее профессиональных знаний ему все–таки не обойтись, и ни к чему ее озлоблять — ничего хорошего из этого не выйдет. Вот передадут келсьеровский груз тогда у них будет серьезный разговор, и он поставит ей еще кое–какие условия, и пусть будет добра их выполнять, если хочет и дальше летать с ним.

А пока что немалая часть пути от космической станции прошла в осторожных попытках наладить отношения — именно этим он занимался все то время, когда не сыпал про себя ругательствами по адресу Николаса Келсьера и не увиливал от расспросов Апираны и Рурк но поводу его вспышки. Рурк больше всего беспокоило то, с какой легкостью он решился стрелять на поражение. Не то чтобы она имела что–то против, просто это было на него не похоже. Он и сейчас не мог сказать с уверенностью, убедили ее его объяснения или нет.

— Когда воздушные пути ни одна душа не контролирует, никому до тебя особого дела нет, пока ты им поперек дороги не суешься, — ответил Дрифт. — Умеешь поворачиваться шустро — ну и пользуйся этим. Кто мы сейчас, кстати?

— «Эратерия», — сказала Дженна, поглядев для верности на экран. Нахмурилась. — А что это значит вообще?

Понятия не имею, — признался Дрифт, — что–то по-гречески, кажется. Или не знаю по–каковски. — Он пренебрежительно махнул рукой. — Да не важно. Ты, главное, приготовься поменять идентификатор, когда я дам сигнал.

— Когда я дам сигнал, — поправила Цзя.

Она напялила свою «пилотскую шапку», как называл ее Дрифт, — потрепанную, из коричневой кожи, с блестящим козырьком и ушами из лисьего меха — правда, сейчас они были завязаны на макушке. Увидев эту шапку в первый раз, он спросил, зачем ей это в кабине с регулируемым климатом, но Цзя только языком цокнула и отговорилась тем, что «не пилотам не понять». Поскольку надевала она ее тогда, когда собиралась выполнить какой–нибудь сложный трюк, а когда брат однажды ее спрятал, чуть ли не в истерику сорвалась, Дрифт мог предположить лишь одно: Цзя верит, что шапка приносит ей удачу, но вслух это сказать стесняется.

— Когда Цзя даст сигнал, — согласился Дрифт.

Он знал, что не стоит лишний раз связываться с Цзя, когда она впадает в пилотский раж. Затем повернулся к Дженне, ткнул себя пальцем в грудь и беззвучно повторил одними губами: «Когда я дам сигнал». Дженна со вздохом закатила глаза и кивнула.

— Где думаешь входить? — спросила Тамара Рурк, возникшая в дверях кабины.

— Над Северным полюсом, самое разумное, — сказал Дрифт, постукивая пальцем по монитору. — Спуститься там, где никто особенно бдительно не следит, прошмыгнуть над Северным морем между Норвегией и Британией и прямиком в Амстердам. Как раз и погода хорошая. Ну, — поправился он через секунду, — насколько можно рассчитывать.

— Значит, я должна вот так незаметно проскользнуть пару тысяч миль над океаном? — хмыкнула Цзя.

— А ты что, не можешь? — переспросил Дрифт с удивлением.

— Этого я не говорила! — бросила через плечо Цзя. — Просто великовато расстояние, чтобы тайком проскочить, вот и все. Это же в Норвегии такие скалистые берега, где море в сушу врезается с севера?

Дрифт сам чувствовал, что смотрит на нее как баран.

— Э–э–э…

— Фиорды? — подсказала Дженна.

— Ну да, фиорды! — подтвердила Цзя. — Они нас прикроют, а потом, когда будем уже в Европе, можно поменять на всякий случай идентификатор и идти над сушей, верно?

— Не знаю, успеем ли так, — пробормотал Дрифт, с нехорошим ощущением под ложечкой поглядывая на хронометр. — Можно войти по–быстрому над морем с Северного полюса — в этом направлении судов немного. На надземных трассах действует ограничение скорости, если мы ее превысим, то рискуем привлечь к себе внимание властей.

— А если влетим в блуждающую волну, когда я буду пару тысяч миль скользить над самой водой быстрее скорости звука, тогда нам совсем…

Цзя на секунду умолкла, словно подыскивая подходящее слово, и в конце концов заключила:

— Трындец.

— Ясно, — ответил Дрифт, пожалуй, резковато. Опять глянул на хронометр. — Сколько времени осталось до входа в атмосферу?