Секретный корпус. Повесть о разведке на всех фронтах - [46]

Однажды для опыта я задал одному британскому солдату ряд общепринятых вопросов, как если б я был германским офицером, однако с той небольшой разницей, что моя жертва дала обещание говорить всё, что знает. Результаты этого допроса были таковы, что союзники могли бы без всякого ущерба для себя подбросить «показания» моего «Томми» в немецкие окопы. Конечно, иногда британские солдаты выдавали ценные сведения, мы об этом узнавали из захваченных германских документов. Были даже случаи, когда британских солдат подозревали в том, что они поставляли противнику информацию.

Обе стороны почему-то не проявили изобретательности в попытках предотвратить предательство со стороны попавших в плен солдат. Германские офицеры говорили своим солдатам: «Британцы убивают пленных, безразлично, дают ли они информацию или нет. Лучше не говорите ничего».

Мы долго совсем ничего не предпринимали, а затем стали просто предостерегать: «Если будете захвачены в плен, не рассуждайте о войне или о военных событиях с кем бы то ни было, даже если эти люди будут в британской форме: они могут оказаться офицерами немецкой разведки».

Другое напоминание гласило: «Не обсуждайте военных событий, когда будете взяты в плен, даже со своими товарищами, захваченными вместе с вами. Противник может вас подслушать с помощью особых приборов».

Словом, если попадёте в плен, говорите о погоде. Однако с пленными немцами редко беседовали о погоде. Разговоры вертелись больше вокруг таких вопросов: «Вы из какого полка?», «Какую линию занимает ваш полк?», «Какие полки стоят справа и слева от вашего?», «Какие войска во втором эшелоне?», «Какие войска в резерве?».

Метод допроса зависел от обстоятельств. В больших операциях, когда пленных брали тысячами, а информация должна была поступать в штаб с предельной быстротой, приходилось спешить. Лишь более развитых немцев оставляли для дальнейшего допроса, остальных — вероятно, процентов 90 — собирали вместе, но так, чтобы допрошенные не были вместе с недопрошенными, и чтобы не могли подготовить свои ответы.

Во всей этой кутерьме и суматохе офицер разведки не должен был терять головы. Помимо поставки информации штабу, он был обязан сообщить войскам, ведущим бой впереди, тактические сведения: расположение мин и препятствий, распределение пулемётов и других огневых средств; степень укреплённости вражеских окопов; дислокацию войск на определённом участке; намерения противника в случае отступления. Обо всём этом приходилось спрашивать и переспрашивать пленных, которые часто бывали травмированы боем, просто тупоумны, враждебно настроены или заведомо молчаливы. Тяжёлая работа!

Во время допроса, бывало, удавалось получить информацию, важную для соседнего корпуса или дивизии, иногда даже для французов или бельгийцев. Эту информацию надо было немедленно телеграфировать. Бывало и так: передавали только что захваченный важный документ с пометкой о том, что по поводу его должны быть допрошены все пленные. Приходилось начинать снова.

Учитывая возможность ложных показаний, офицеры должны были детально знать организацию и изменения в германской армии за последние дни, а также германские тактические и стратегические положения, иначе не удалось бы разоблачить ложь. Допрашивающий обязан был знать, какой разряд рекрутов находился тогда-то в частях пополнения в Торне: где на французском фронте в последний раз были 6-й, 10-й или 20-й уланские полки; устройство последнего типа германского противогаза, количество пулемётов в наступающем батальоне, цвет погонов морского корпуса.

Осведомлённый обо всём этом офицер мог проверять показания тут же на допросе.

— Это не так, — слышали тогда пленные. — Вы лжёте. Невозможно, чтобы в прошлую субботу видели части 10-го корпуса в Генте, — 10-й корпус — в России.

Уличить допрашиваемого во лжи — вот самый верный приём, чтоб заставить его говорить правду.

Из помещения для пленных информация передавалась с быстротой молнии. Только пленный укажет место расположения полевого склада боеприпасов, как в «королевские воздушные силы» даётся телеграмма с просьбой разбомбить этот склад. Пленный заявляет, что его друг из такого-то полка находится в Гирсоне. Быстрый взгляд в папку или на карту показывает, что этого полка в Гирсоне раньше не было. И сейчас же летит телеграмма французам. Пленный заявляет, что в случае отступления его полк должен упорно удерживать перекрёсток дорог в Гаврелль. Срочная телеграмма с этим сообщением поступает в бригаду и спасает десятки британских солдат от верной смерти. Такие же сведения поступали к нам от наших союзников и соседей по фронту.

«Пленные, захваченные французами, говорят, что 16-я дивизия в Монсе».

Прочитав это, вспоминаете, что полчаса назад говорили с пленным из Монса. И вы должны снова разыскать его среди стада хмурых немцев.

А всё это время работало «невидимое ухо»! Чтобы слышать разговоры немцев между собой, вокруг помещения для пленных устанавливались приборы, посредством которых можно было услышать человеческий голос на значительном расстоянии. Микрофоны торчали из земли, в самом центре, а скрытые провода вели к бараку, где люди с наушниками сидели и слушали.