Секретный футболист. Изнанка футбольного мира - [2]

Лондон, август 2013 г.

Рассказ жены Жизнь с Секретным футболистом

Когда мы встретились, его имя никому не было известно. Абсолютно никому. Поэтому мы много разговаривали о том, чего хотели бы от этой жизни. У него была масса идей и задумок, которые были куда масштабнее городишки, в котором мы жили. Но особенно мне врезался в память тот факт, что он ни разу не упомянул, что хотел бы стать футболистом. Когда я познакомилась с его друзьями, они рассказали мне, насколько он хорош, но когда я спрашивала его самого об этом, он всегда менял тему разговора. Было ясно уже тогда, что он не хотел иметь ничего общего с тем, что он позднее сам называл клеймом позора футболиста. Он хотел, чтобы окружающие люди принимали его слова и поступки.

Когда он перешел в свой первый большой клуб, стало очевидно, что они имеют на него более серьезные планы, чем на регулярные выходы на поле по субботам. Они хотели видеть в нем своего мальчика с плакатов и постоянно выдвигали его для интервью, исполнения корпоративных функций и участия в спонсорских мероприятиях. Ничего необычного во всем этом не было, но все поменялось, когда некоторые члены совета директоров и руководства клуба захотели, чтобы он познакомился с влиятельными лицами из числа их друзей, поскольку знали, что он не выставит клуб в плохом свете.

Поначалу он был совсем не против участия в этих встречах, но вскоре стало ясно, что что-то здесь не так. Он сказал мне, что все, что у него спрашивали, касалось того, каким человеком являлся тот или иной футбольный персонаж и каково было играть против такого-то игрока. Так он достиг переломной точки своей жизни: его использовали, и он этому воспротивился.

Он надеялся, что сможет выстроить с этими людьми деловые отношения, говорить с ними об искусстве или других вещах. Однако стало ясно, что им он был интересен исключительно как футболист – и это его задевало. С тех пор, если они не хотели обсуждать с ним то, чем они занимаются и как зарабатывают на жизнь, он моментально начинал грубить. Он жестко обрывал их посреди разговора, а затем выставлял их глупыми и поверхностными людьми, желающими обсуждать только футбол. Так он разочаровал множество важных персон в клубе, и я думаю, что именно после этого карьера уже никогда не будет прежней: он стал отшельником, залег в темном и укромном месте на самое дно. Но никто не смел конфликтовать с ним, потому что он был невероятно важен для команды на поле. Его попросту оставили в покое. И, вероятно, именно поэтому никто в клубе не обратил внимания на его депрессию. Что неудивительно, потому что он снискал себе славу проблемного игрока с тяжелым характером.

Когда его карьера развернулась в другую сторону, ему было трудно это принять. Он столкнулся с колоссальным давлением и ненавистью со стороны фанатов, но всем, кто знал его лично, было очевидно: он попросту не мог нормально функционировать на поле. Я сказала: «Просто признайся им, почему ты себя плохо чувствуешь», – но он не сделал этого, и на следующее утро я проснулась и узнала, что вместо того, чтобы сказать, он об этом написал. Через день ему, кажется, полегчало. Он не хотел, чтобы люди знали о его недуге – ему просто нужно было сбросить этот камень с души.

Игра в футбол на высочайшем уровне стала реализацией одной из его профессиональных амбиций, но, я думаю, что он перерос это уже очень давно. Он часто говорил мне, что добился того, что планировал несколько лет назад, и теперь ему стоит уйти на покой.

Он звонил мне после матчей и жаловался, что ему было трудно сконцентрироваться на игре, потому что ему не давала покоя одна навязчивая идея. С тех пор у меня их уже целый список. В его характере все держать под контролем, и, бывает, я замечаю, что он не спит в четыре утра, потому что не может уснуть из-за энергетических напитков, выпитых во время матча, и что-то пишет.

Игра в футбол не давала ему заниматься другими вещами, которыми он хотел разнообразить свою жизнь. Я убеждена, что его депрессия связана именно с этим: он ненавидит, когда ему говорят, в какое время и в каком месте ему надо быть, потому что он всегда выступал против авторитета любой власти. Он из тех, кого нужно оставить в покое и позволить заниматься тем, чем они хотят и когда они того хотят. Это невероятно эгоистично с его стороны, но именно тогда он чувствует себя наиболее счастливым. Он творческая личность, а таким людям приходится трудно, когда их в чем-то искусственно ограничивают.

Когда он сказал мне, что принял решение покончить с футболом, мы решили поговорить обо всех идеях, которые он хотел реализовать, прямо как в день нашей первой встречи. Но он ясно дал понять, что прежде чем двигаться дальше, он хочет сначала разобраться со своей карьерой игрока.

После того как он начал сотрудничать с Guardian на почве анонимной колонки в газете, то сообщил мне, что Пол Джонсон и Иэн Прайор долго беседовали с ним о его внефутбольных увлечениях и интересовались его мнением на самые разные темы. Он знал, что у него было кое-что, чего они хотели, прямо как тот первый большой клуб в его карьере; разница была в том, что они звонили ему, чтобы пообщаться обо всем на свете. Особенно часто для таких бесед с ним встречался Пол.