Секретные миссии - [245]

Эти мысли и опасения я решил высказать адмиралу Киммелю, новому командующему американским военно-морским флотом, изложить ему свой анализ событий и предложить свои услуги в качестве знатока психологии японцев, чтобы адмирал смог правильно оценить создавшуюся обстановку. Если у меня когда-либо и возникали сомнения, что Япония решится присоединиться к Германии в триумфальном, как тогда казалось, шествии к бесконечным победам, то теперь эти сомнения исчезли. И, несмотря на убеждения Номура и торжественные заявления других миролюбивых, или лучше сказать благоразумных, японцев, я был почти убежден, что война между США и Японией неизбежна.

Я немного знал адмирала Киммеля по Вашингтону; когда в 1935 году я стоял во главе дальневосточного отдела военно-морской разведки, он был тогда начальником оперативного отдела военно-морского штаба. Он запомнился мне как отзывчивый, серьезный и энергичный человек, чье румяное лицо привлекало своим дружелюбием. Он пользовался популярностью у высокопоставленных морских офицеров, но не был слишком близок к президенту Рузвельту, как об этом многие говорили. У Рузвельта он работал помощником в течение непродолжительного периода времени, когда Рузвельт исполнял обязанности заместителя министра военно-морского флота.

На Гавайях адмирал Киммель слыл трудолюбивым, добросовестным командующим. Близко знавшие его люди говорят, что он работал слишком много, пытаясь все сделать сам. И конечно, он нуждался в более дельных советах, чем те, которые давали ему офицеры его штаба, чья короткая память и неправильные выводы привели к заключению, будто нет никакой опасности воздушного нападения на Пирл-Харбор. Положение Киммеля на Гавайях было довольно незавидное. Комендантом военно-морского округа являлся адмирал Клод К. Блох, в прошлом тоже командующий, но теперь подчиненный более молодому офицеру — положение неприятное для любого. На Гавайях поговаривали, что адмиралы недолюбливают друг друга, что ни в коей мере не могло благоприятствовать созданию обстановки, столь необходимой для обеспечения безопасности базы и готовности флота.

Я надеялся, что мне удастся нарисовать командующему полную картину событий на основании опыта, приобретенного мною в Японии. Видимо, адмирал Киммель заинтересовался возможностью получить такую информацию. Как только я доложил начальнику его штаба капитану 1 ранга У. У. Смиту о своем желании видеть командующего, он сообщил об этом адмиралу, и через несколько минут мне назначили прием. В один из мартовских дней 1941 года я в сопровождении Смита вошел в кабинет командующего, увешанный картами. Командующий сердечно приветствовал меня.

Наш разговор начался с детального обсуждения моего доклада о беседе с адмиралом Номура, копию которого он получил. Затем я рассказал адмиралу Киммелю подробности инцидента 16 октября 1940 года, когда нам сообщили, что авиаотряд японских летчиков-смертников собирается на следующей день совершить нападение на четыре наших линкора. Адмирал Киммель, казалось, заинтересовался этим инцидентом, и мы обсудили также выводы, сделанные мной на основе моего опыта. Если Япония решится начать войну против нас, сказал я адмиралу, она начнет военные действия воздушной атакой на наш флот без объявления войны в субботу или в воскресенье утром, подняв самолеты с авианосцев при попутном ветре. Местонахождение авианосцев будет максимально удалено от противника, что позволит кораблям избежать ответного удара. Он задавал детальные вопросы, на которые я старался ответить предельно подробно. Мы даже обсудили менее возможный вариант: японцы могли привезти на своих судах и укрыть на одном из бесчисленных островов Гавайского архипелага свои гидросамолеты. Это легко можно предотвратить, установив пятисотмильную запретную зону вокруг Гавайских островов и обязав все торговые суда, входящие в эту зону, проходить через специальные контрольные пункты, где подвергать их проверке. Корабли, обнаруженные в других районах зоны, подлежали аресту.

Такая запретная зона была установлена позднее.

Я сказал адмиралу Киммелю, что исчезновение торговых судов с их обычных торговых линий является одним из первых признаков надвигающейся войны; это можно установить при помощи системы, разработанной мной в 1935 году в военно-морской разведке. Другой признак — значительно увеличившееся количество радиопереговоров, что могут заметить радисты. Затем я сказал о главном признаке;

— Когда вам доложат о появлении вражеской подводной лодки в районе Гавайских островов, будьте уверены — японцы готовы к нападению.

Адмирал Киммель спросил меня, как, по моему мнению, можно предотвратить воздушное нападение. Я ответил:

— Адмирал, для этого вам придется ввести ежедневное воздушное патрулирование на расстояние по крайней мере в 500 миль.

Он ответил не колеблясь:

— Но у нас нет ни людей, ни средств для этого.

— Адмирал, надо суметь обеспечить все это, так как воздушное нападение не за горами.

Наша беседа продолжалась часа полтора, и я покинул кабинет адмирала в надежде, что она не пройдет бесследно.

Примерно шесть месяцев спустя ко мне обратился человек по фамилии Куртис Б. Мунсон, он прибыл на Гавайи в конце октября 1941 года с исключительными полномочиями, подписанными адмиралом Старком, по которым можно было судить, что Мунсон является представителем президента США. Мунсону, по его словам, посоветовали встретиться со мной как с человеком, знающим японцев. Он интересовался возможностью вооруженных выступлений японцев на западном побережье США и на Гавайских островах в случае начала войны с Японией. Он выяснял вопрос о лояльности японцев, постоянно проживающих на Гавайских островах. Я объяснил ему, почему я твердо уверен в том, что если Япония решится воевать с нами, то она начнет военные действия с воздушного нападения на наш флот в Пирл-Харборе в субботу вечером или в воскресенье утром. Совершенно напрасен страх, подчеркнул я, относительно восстаний или диверсий как на западном побережье, так и на Гавайях, ибо для обеспечения внезапности воздушного нападения необходима абсолютная секретность приготовлений. По моему мнению, Япония начнет военные действия именно таким образом.