Секретная война. Записки немецкого шпиона - [6]
Вновь был пущен в ход телефон. Мы связались с Копенгагеном, и вскоре германский посланник в разговоре с датским министром иностранных дел Сковениусом заметил, что Дания является нейтральной страной, поэтому он заявляет протест против погрузки пулемётов. Протест увенчался успехом, и фирма, которой принадлежали пулемёты, была уведомлена, что их вывоз запрещается. Так как Россия давно уже заплатила за них, датский завод от этого не пострадал; пулемёты остались на складах в копенгагенском порту, и многочисленные попытки тайно погрузить их на борт русского парохода окончились неудачей благодаря бдительности наших агентов.
Австрийское и германское посольства расставили своих агентов вокруг склада, и при каждой новой попытке доставить на борт это драгоценное оружие один из посланников заявлял решительный протест датскому министерству иностранных дел.
Затем мы сделали попытку завладеть пулемётами. Мы договорились с фирмой, продавшей уже их России, и она не возразила против того, чтобы выдать их нам. Однако когда мы готовились уже погрузить их на германский пароход, вмешались посольства Франции и России, и мы в свою очередь остались ни с чем.
Эта игра продолжалась довольно долго. Агенты союзников следили за нами, а наши агенты следили за союзниками.
Однако мы решили во что бы то ни стало овладеть этими тремя сотнями пулемётов, и эта задача была поручена мне.
Свой тщательно разработанный план я начал выполнять с того, что достал английский паспорт. У нас было много таких паспортов, взятых у англичан, которые в начале войны по собственной воле превратились в американцев в надежде таким образом перейти германскую границу. Я положил один из таких паспортов в карман, наклеил на мой чемодан целую коллекцию этикеток английских гостиниц, наполнил папку написанными по-английски деловыми письмами и пустился в путь. Я назывался мистером Вильямом Джонсоном из Лондона — ни дать ни взять, настоящий английский купец. Приехав в Копенгаген, я остановился в отеле «Англия». Эта гостиница служила штабом всех агентов союзников, и весь зал был полон ими. В Копенгаген я прибыл не один, а в сопровождении человека, хорошо знакомого со столицей Дании, так как в течение нескольких лет перед войной он там стоял во главе одной торговой фирмы. Он имел передо [15] мной то преимущество, что владел датским языком. Он должен был помогать мне советами и самым активным образом сотрудничать со мной. Мы мирно проводили время в баре гостиницы или в ресторане за чашкой кофе, но не проходило ни одной минуты, чтобы кто-нибудь за нами не увивался.
Через несколько дней нам удалось завязать дружественные связи с несколькими русскими агентами, которых я несказанно удивил, когда однажды вечером сообщил им по секрету, что я являюсь английским агентом, что у меня много денег с собой и мне поручено помочь им отправить пулемёты в русскую армию. Русские агенты нашли, что это чрезвычайно любезно с моей стороны. Через несколько дней в порт вошел русский пароход; собственно говоря, это был шведский пароход, который мы купили и очень ловко замаскировали под русский. Как только он прибыл в порт, я пригласил русских агентов. Я им сказал, что немецкие и австрийские агенты подкуплены мной, что в порт прибыл русский пароход, имеющий приказание забрать пулемёты, и что погрузка должна быть произведена 27 января. Я добавил, что этот день выбран потому, что это день рождения кайзера и что немецкие агенты считают своим долгом чести напиться в этот день допьяна. Само собой разумеется, что эти агенты получили распоряжение скрыться на весь день.
Все шло хорошо, и мы со спутником пригласили в мою комнату русских агентов для выработки последних деталей. Мы сели выпить кофе с ликером. Метрдотель слушал все наши разговоры, но это его мало трогало, так как он был французским шпионом и к нашей беседе он мог отнестись лишь самым благосклонным образом. Тут произошло нечто ужасное. Мой приятель, коммерсант, который сопровождал меня в Копенгаген и который был унтер-офицером запаса германской армии, очевидно, слишком сильно налёг на ликеры и перестал владеть собой. Внезапно по-военному вытянулся передо мной — мистером Вильямом Джонсоном, прихлопнул каблуками и произнёс на чистейшем немецком языке:
— Могу ли я предложить господину капитану сигару?
Русские агенты не были настолько пьяны, чтобы сразу же не сообразить, в какую ловушку они попались. Они вскочили со своих мест, но я уклонился от лишних объяснений. Я предоставил им говорить и думать, что они сами хотят, и отправился в Берлин.
Таким образом, так тщательно разработанный план провалился. [16]
* * *
С самого начала войны Германия пыталась воздействовать на международную прессу. Германские военные власти, на которых была возложена эта миссия, в особенности разведывательный отдел при верховном командовании, очень медленно завоевывали доверие издателей немецких газет, выходящих в Америке; можно ли было ожидать, что эти газеты в свою очередь смогут воздействовать на иностранных журналистов? Некоторые более опытные офицеры адмиралтейства пытались частично исправить это зло и поставить дело на надлежащую ногу, так что находящиеся в Германии американские корреспонденты вскоре стали приходить за информацией к этим офицерам. Таким образом, я лично стал центром группы иностранных журналистов.
18+. В некоторых эссе цикла — есть обсценная лексика.«Когда я — Андрей Ангелов, — учился в 6 «Б» классе, то к нам в школу пришла Лошадь» (с).
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.
Патрис Лумумба стоял у истоков конголезской независимости. Больше того — он превратился в символ этой неподдельной и неурезанной независимости. Не будем забывать и то обстоятельство, что мир уже привык к выдающимся политикам Запада. Новая же Африка только начала выдвигать незаурядных государственных деятелей. Лумумба в отличие от многих африканских лидеров, получивших воспитание и образование в столицах колониальных держав, жил, учился и сложился как руководитель национально-освободительного движения в родном Конго, вотчине Бельгии, наиболее меркантильной из меркантильных буржуазных стран Запада.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Данная книга не просто «мемуары», но — живая «хроника», записанная по горячим следам активным участником и одним из вдохновителей-организаторов событий 2014 года, что вошли в историю под наименованием «Русской весны в Новороссии». С. Моисеев свидетельствует: история творится не только через сильных мира, но и через незнаемое этого мира видимого. Своей книгой он дает возможность всем — сторонникам и противникам — разобраться в сути процессов, произошедших и продолжающихся в Новороссии и на общерусском пространстве в целом. При этом автор уверен: «переход через пропасть» — это не только о событиях Русской весны, но и о том, что каждый человек стоит перед пропастью, которую надо перейти в течении жизни.
Результаты Франко-прусской войны 1870–1871 года стали триумфальными для Германии и дипломатической победой Отто фон Бисмарка. Но как удалось ему добиться этого? Мориц Буш – автор этих дневников – безотлучно находился при Бисмарке семь месяцев войны в качестве личного секретаря и врача и ежедневно, методично, скрупулезно фиксировал на бумаге все увиденное и услышанное, подробно описывал сражения – и частные разговоры, высказывания самого Бисмарка и его коллег, друзей и врагов. В дневниках, бесценных благодаря множеству биографических подробностей и мелких политических и бытовых реалий, Бисмарк оживает перед читателем не только как государственный деятель и политик, но и как яркая, интересная личность.