Секретная война. Записки немецкого шпиона - [38]

— Тем временем, — продолжал адмирал Холл, — телеграммы, имевшие целью организовать заговор с Мексикой, продолжали поступать. 13 апреля Берлин послал следующую телеграмму, в которой торопил Экхардта:

«Сообщите, какие необходимы суммы для обеспечения успеха вашей политики. Мы со своей стороны принимаем меры для перевода крупных сумм. Если возможно, укажите, какие нужны суммы для покупки оружия и т.д.»

Но занавес начинал опускаться. 14 апреля Экхардт сделал новое предостережение, предупредив Циммермана не пользоваться старым шифром. Далее он продолжал: [92]

«Президент заявляет, что он намеревается сохранить нейтралитет при всех обстоятельствах. Если, тем не менее, Мексика будет вовлечена в войну, мы тогда сумеем возобновить обсуждение этого вопроса. Он говорит, что союз был подорван преждевременной рекламой, но что он может стать необходимым в зависимости от оборота, какой примут события. Что касается семимиллиметровых патронов для маузеровских винтовок и предложенных средств, то он даст ответ, когда конгресс разрешит ему принять решение».

На самом деле Карранса никогда не ответил и никогда не просил полномочий у конгресса. После всей этой пыли, поднятой первыми телеграммами, у него никогда больше не возникала мысль поднять оружие против Соединенных Штатов. Тем не менее, посланник продолжает телеграфировать из Мексики.

«Капитану Надольному, генеральный штаб.

Перевели ли вы двадцать пять тысяч долларов Паулю Гилькену? Он должен послать мне деньги. В связи с этим Герман просит от главного штаба указаний о поджоге нефтяных промыслов Тампико и берётся теперь это выполнить. Но Верди считает его англичанином или шпионом. Отвечайте немедленно.

ЭКХАРДТ»

— Замечательный план, не правда ли? — заметил адмирал Холл. Затем он собрал свои бумаги, продолжая говорить об этом деле, и для меня становилось всё более и более ясным громадное значение телеграмм этого характера для будущей всемирной истории. Рок Германии начал становиться непредотвратимым в тот день, когда адмирал Холл овладел нашим шифром.

Сидя в этом спокойном углу клуба, я вспомнил прошлое. Я увидел себя в кабинете морского атташе в Нью-Йорке, когда спросил его:

— Известно ли вам, что строго секретный шифр похищен?

И я услышал запальчивый, раздражённый ответ:

— Кто говорит это? Это невозможно! Он хранится под замком.

— Всегда?

— У меня, конечно, нет времени, чтобы самому каждый раз запирать шифр. Это дело поручено одному из моих секретарей.

Я увидел мистера Бонифейса, сидящего передо мной и рассказывающего мрачным тоном, что англичане сняли копию с шифра морского атташе.

— Тут есть одна вещь, которую я не могу себе объяснить, сэр Реджинальд, — сказал я, — Из всего того, что вы мне [93] рассказали, вытекает со всей несомненностью, что все германские власти продолжали составлять свои телеграммы при помощи этого проклятого шифра, но я не могу допустить, чтобы никто не подумал о необходимости заменить его. Во время этой войны я видел много невероятных явлений; но я действительно не могу представить себе, чтобы была возможна подобная вещь.

Холл отвёл глаза.

— Да, это была странная история. Кто станет еще сегодня интересоваться тем, как это могло произойти? Я должен, тем не менее, признать одну вещь. Я сам немного виноват в этом.

Для того чтобы я мог и впредь читать телеграммы немцев, мне надо было устроить так, чтобы они не думали, что их шифр не является больше надежным. Когда Экхардт сообщил по телеграфу свои подозрения, я был обеспокоен, и у меня возникла мысль убедить германское министерство иностранных дел в том, что какие-то тайные американские агенты овладели телеграммами, которые ими были расшифрованы. Если мне это удастся, то Берлин вынужден будет поверить, что похищение шифра совершено либо в германском посольстве в Вашингтоне, либо в германском посольстве в Мексике. Мне надо было убедить их в том, что тайна раскрыта Соединенными Штатами, а не английской контрразведкой. Вы качаете головой. Я уверяю вас, что у меня самого было достаточно оснований сомневаться в успехе моего плана.

Затем он рассказал мне, какие им были приняты меры, чтобы обмануть нас. Адмирал Холл пригласил редактора газеты «Дейли мейл» и сказал ему:

— Не находите ли вы, что мы, работники контрразведки, полнейшие дураки?

Журналист посмотрел на адмирала, к которому вся английская пресса относилась с величайшим уважением, и расхохотался:

— Вы насмехаетесь надо мной, сэр Реджинальд, — ответил он. — Неужели вы, в самом деле, хотите, чтобы я поверил, что в контрразведке сидят глупые люди?

— Ни о какой насмешке здесь не может быть и речи. Я говорю это самым серьёзным образом. Мы видели, как американцам удалось овладеть телеграммами тотчас же после того, как они были расшифрованы, тогда как мы месяцами старались расшифровать немецкие депеши, но никогда нам это не удавалось. [94]

Журналист посмотрел на Холла скептически:

— Почему вы мне это говорите? Что я должен сделать с этой информацией?

— Напечатайте её!

— Невозможно.

— Почему же?

— Во-первых, потому, что вся история кажется мне весьма странной, а во-вторых, потому, что я вообще не верю, чтобы работники Интеллидженс сервис во главе с вами оказались настолько несмышлёными людьми, что надо было бы обратить на них внимание общества. А, кроме того, нет никакого смысла писать что-либо против контрразведки, потому что это никогда; не будет напечатано.