Секретная служба Великобритании. Из истории тайной войны - [97]

В 1894 году, ровно через два века после отправления «письма о заливе Камаре», им занялся историк Е. Ллойд. Это письмо, дошедшее до нас только в копии, являлось зашифрованным сообщением, посланным генералом Эдвардом Сэквилом якобитскому министру Мелфорту и содержащим план высадки отряда генерала Толмэша. Сэквил же будто бы получил эти сведения от Мальборо. Е. Ллойд доказывал, что французы узнали о подготовке экспедиции из других источников (в частности, от лорда Годолфина) и начали оборонительные работы задолго до получения письма от Сэквила. Иначе говоря, Мальборо сообщал якобитам и французам лишь то, что было им и так известно.

Через три года, в 1897 году, А. Парнел уже повел атаку на самую подлинность письма, доказывая, что сохранившаяся копия была сочинена или, во всяком случае, сильно изменена по сравнению с оригиналом и что это было проделано Д. Макферсоном, человеком с якобитскими симпатиями. Парнел пытался отрицать связь с якобитами не только Мальборо, но и других лиц из окружения Вильгельма III. В 1920 году Д. Дэвис убедительно показал несостоятельность доводов Парнела. И, наконец, в спор ввязался не кто иной, как Уинстон Черчилль — дальний потомок Мальборо.

УИНСТОН ЧЕРЧИЛЛЬ О ДЖОНЕ ЧЕРЧИЛЛЕ

Уинстон Черчилль приступил к составлению жизнеописания Мальборо в годы вынужденного удаления от государственных дел. Позади остались разрыв с торийской традицией семьи, участие в либеральных правительствах, возвращение — в 20-х годах XX в. — в ряды консерваторов. Однако часть руководителей тори не прощали У. Черчиллю ни его прежнего либерального отступничества, ни умения более проницательно, чем они, оценивать политическую ситуацию. Время руководства страной во второй мировой войне еще было впереди, но и в начале 30-х годов У. Черчилль мог во взлетах и падениях собственной политической карьеры усматривать аналогию с перипетиями жизненного пути своего прославленного предка. Для Уинстона Черчилля Мальборо — полководец, закрепивший своими победами буржуазный политический строй в Англии, заложивший своей борьбой против притязаний Людовика XIV на европейскую гегемонию основы для осуществления Великобританией ее «исторической миссии» — создания Британской империи. Недаром в предисловии к своему многотомному «Мальборо» Черчилль пишет о том, что угроза, которая олицетворялась «королем-солнцем», была такой же или даже большей, чем опасность, исходившая от Наполеона или кайзера Вильгельма II (и Гитлера — добавлялось в трудах, вышедших из-под пера Черчилля в последующие десятилетия).

Реабилитация Мальборо была тем нужнее, что его сурово обличали люди, носящие самые прославленные имена в английской литературе и историографии — Свифт и Поуп, а через столетие — Теккерей и Маколей. «Я колебался, следует ли предпринимать этот труд, — пишет Черчилль. — Однако двое из наиболее одаренных людей, которых мне довелось знать, настойчиво советовали мне взяться за работу. Лорд Балфур со всей редкой утонченностью его большого ума, холодного, критического и склонного подвергать все исследованию, убеждал меня в этом с покоряющим воодушевлением. Лорд Розбери сказал: «Конечно, вы должны написать о герцоге Джоне (как он всегда называл его). Это был потрясающий человек». Я ответил, что с детства читал все, что мне попадалось на глаза, о нем, но рассказанная Маколеем история предательства экспедиции против Бреста является препятствием, которое я не мог преодолеть». Тогда старый, уже с трудом передвигавшийся государственный деятель поднялся из-за обеденного стола и направился вдоль полок прямо в один из уголков его обширной рабочей библиотеки, твердо зная место, где стояло исследование Пейджета. „Здесь, — сказал он, беря в руки этот неизвестный теперь, трудно добываемый шедевр, — здесь содержится ответ Маколею”».

Два премьер-министра — один консервативный, другой либеральный, — подталкивающие министра, который был членом и либерального и консервативного правительств, а впоследствии стал главой консервативных и коалиционных кабинетов, к восхвалению Мальборо, ухитрявшегося не раз занимать место и среди тори, и в рядах вигов! Картина достаточно красочная и сама по себе и, тем более, когда этот социальный заказ на апологию сопровождается прощением предательства, вовсе не опровергнутого Пейджетом.

Разумеется, Уинстон Черчилль пытается отвергнуть как клевету все пятнающее доброе имя Мальборо, утверждая, что наветы позаимствованы Маколем и другими историками у авторов скандальной хроники тех лет. Это действительно так, но трудно было ожидать, чтобы сомнительные похождения молодого офицера были отражены в протоколах Тайного совета или в других правительственных бумагах. Впрочем, в некоторых случаях такие официальные свидетельства все же имеются — например, нотариальные документы о различных приобретениях Мальборо явно за счет подарков его поклонниц. В таких случаях Уинстон Черчилль строит свою защиту, ссылаясь на нравы эпохи и на то, что ведь даже в XX веке в Англии часто женятся на деньгах. Впрочем, защита не достигает цели. «В двадцать лет он делал деньги из своей красоты и силы, в шестьдесят — из своего гения и славы» — эта уничтожающая фраза Маколея о Мальборо так и остается, по существу, неопровергнутой.