Секретная служба Великобритании. Из истории тайной войны - [102]

ИСПАНСКОЕ И АНГЛИЙСКОЕ НАСЛЕДСТВА

В 1700–1714 годах происходила война за испанское наследство, в которой Англия и ее союзники — Голландия и германский император — выступили против Франции. В начале войны умер Вильгельм III, его преемницей стала младшая дочь Якова II Анна.

Война привела к расширению деятельности английской разведки. Как правило, британские агенты без особого труда даже во время войны находили способы, тайно отправляясь из французских портов, достигать Англии, другие предпочитали более далекий путь — через Голландию. Многие сведения удавалось добывать в самой Голландии. В 1710 году министр Роберт Харли писал: «Гаага — центр деловых переговоров и получения разведывательных сведений».

Шпионские функции неизменно составляли часть обязанностей британских послов. Однако иногда, разведывательные задания составляли главное в их миссии, а дипломатические поручения представляли собой лишь благовидное прикрытие. Речь могла идти и о сборе информации — такова, например, была основная обязанность полковника Митфорда Кроу, назначенного в 1705 году в Геную. Как прямо было сказано в его инструкциях, формально он посылался для обсуждения вопросов развития торговли между Англией и Генуей, а в действительности — для наблюдения за ходом восстания в Каталонии и передвижениями неприятельского флота. Однако нередко, как и в прошлые времена, основной целью могли быть попытки организации дворцовых переворотов, устранение министров, проводивших неугодную Лондону политику, и т. п.

Часть английских разведчиков подозревали в том, что они являются шпионами-двойниками. Так, адмирал Рук в 1709 году переслал герцогу Шрюсбери сообщения некоего Джона Сорена. Министр ответил, что они, видимо, являются выдумкой, цель которой — добыть взамен информацию о планах английского командования. Поэтому Сорена и его корабль следует продержать длительное время под стражей, пока сведения, которыми он располагает об английском флоте, не потеряют ценности для врага.

Шпионажем от случая к случаю занимались по обычаю или по представившейся нужде различные ведомства, причем разведывательные организации имели тенденцию превращаться в наполовину или целиком личную разведку лиц, которые являлись главой таких ведомств — военного, морского, иностранных дел и др. Чаще всего это происходило, когда во главе министерств стояли люди, разделенные острым соперничеством в борьбе за власть. Разумеется, в результате получаемая информация не сообщалась другим министрам и могла использоваться в целях, резко отличавшихся от тех, к достижению которых стремилось правительство в целом. Эффективность такой организации в большой мере определялась способностями ее главы. Так, действенность разведки Мальборо целиком была следствием его личного умения и почти безошибочного выбора подходящих помощников. А что в этом отношении мог сделать, допустим, супруг королевы Анны Георг принц датский, которого королева после восшествия на престол поспешила сделать лордом-адмиралом? Некогда Карл II в сердцах говорил: «Я испытывал его трезвым, я испытывал его пьяным и ничего не нашел в нем». Карл поэтому рекомендовал принцу как средство против тучности «гулять со мной, ездить верхом с моим братом и выполнять свои обязанности в отношении моей племянницы». Георг последовал доброму совету — они имели с Анной семнадцать детей, которые все умерли в самом раннем возрасте. Если не считать еще охоты, обычным занятием Георга было стоять у окна и отпускать нелестные замечания о прохожих. Подобная наблюдательность была еще явно недостаточной для шефа секретной службы Адмиралтейства.

…В 1704 году достопочтенный Роберт Харли, спикер палаты общин и позднее министр, получил со специальным курьером увесистый пакет. В нем находились 23 страницы, исписанные ровным, разборчивым почерком. Харли ждал этого документа, содержание которого ему было уже сообщено, и, конечно, знал автора — Даниеля Дефо, известного романиста, которому еще предстояло создать «Робинзона Крузо». Роберт Харли, получивший титул графа Оксфорда, был выходцем из пресвитерианской семьи, активно державшей сторону парламента во время революции середины XVII века. Это был не совсем обычный лидер тори, ревностных защитников государственной англиканской церкви и сильной королевской власти. Про сэра Роберта говорили, что он имеет пристрастие лишь к бутылке, не увлекаясь ни дамами полусвета, ни картами, ни конскими состязаниями, к которым обычно обнаруживали склонность британские министры. Кроме того, он умел принимать вид человека, олицетворяющего политическую мудрость, которой, конечно же, должно было быть известно многое, не сообщаемое непосвещенным. Харли пытался представить себя сторонником умеренного курса, трезво взвешивающим все «за» и «против» и чуждым крайних решений. За всем этим скрывалась нередко леность, которая побуждала Харли коротать дома за бутылкой часы, когда парламент обсуждал важнейшие меры. Она покидала его лишь, когда он занимался своим излюбленным занятием — тайными кознями. Роберт Харли был умным, честолюбивым и абсолютно беспринципным политиком, готовым любыми средствами бороться за сохранение и усиление своей власти. Как заметил один современник (Уильям Каупер), Харли по своему характеру «любил заниматься обманом и интригами, даже когда в этом не было нужды, дабы испытать удовольствие от своего хитроумия. Если кому-либо от рождения было предопределено стать мошенником, так это ему». Современники называли его «арлекином», «Робином-обманщиком».