Секретная команда. Воспоминания руководителя спецподразделения немецкой разведки. 1939—1945 - [164]

Когда мы спустились в отвоеванный подвал, служивший командным пунктом парашютно-десантного батальона, то, к величайшему моему удивлению, оказалось, что телефонная связь все еще работала. Я немедленно связался с командным пунктом своей дивизии, чтобы сообщить об успешном завершении атаки, и тогда мне доложили, что меня на протяжении нескольких часов ожидает рейхсмаршал Герман Геринг.

— Сейчас буду, — ответил я и бросил трубку.

Я нашел рейхсмаршала на казарменном дворе восседавшим в своей машине с открытым верхом в окружении солдат. Мне бросилось в глаза, что на его серой форменной одежде не было видно ни одной награды. После моего доклада об обстановке он во что бы то ни стало захотел проехаться по плацдарму. Я согласился, однако его окружение явно не пришло от этого в восторг, а какой-то генерал шепнул мне на ухо:

— Под вашу ответственность.

В ответ я только пожал плечами, радуясь про себя первому посещению моего плацдарма столь высокопоставленным лицом.

Проехав Нидеркрениг, я дал знак обеим машинам остановиться — здесь дорога противником могла просматриваться, и мне не хотелось рисковать, подвергая рейхсмаршала опасности обстрела со стороны русской артиллерии. Мы спешились и дальше к горящему селу стали красться друг за другом по придорожной канаве, не раз ложась рядышком на вспаханное поле, когда снаряд с той стороны ударял слишком близко.

Еще издали мы увидели на дороге горящий русский танк, а потом подошли к расчету 88-мм зенитного орудия люфтваффе.

— Да, ребята, ловко это у вас получилось, — проговорил Геринг, указывая рукой на танк.

Он пожал каждому зенитчику руку, а затем выдал расчету шнапс и сигареты. В нескольких сотнях метров на огневых позициях стояла противотанковая пушка. Орудийный расчет из истребительной части СС «Центр», завидев рейхсмаршала, застыл по стойке «смирно».

— Как жаль, что вы не подстрелили этот танк, — заметил Геринг.

— Осмелюсь доложить, господин рейхсмаршал! — покраснев от возбуждения, выпалил унтер-офицер, командовавший расчетом. — Мы поразили его дважды!

Геринг улыбнулся и нашел чем угостить и этих солдат.

Наконец мы очутились в селе, и рейхсмаршал принялся внимательно изучать следы прошедшего боя. Особенно его интересовали танки.

«Хорошо, что мы не взорвали их, как обычно», — подумал я, ведь у нас было принято взрывать подбитые танки после каждого боя.

Геринг с трудом спустился на командный пункт батальона, где тоже раздал подарки. Мой начальник оперативного отдела, слывший заядлым курильщиком, получил от него целый ящик сигарет самого лучшего сорта. Начало смеркаться, и я дал команду, чтобы машины подъехали к нам. В Шведте возле моста мы с рейхсмаршалом распрощались.

Между тем русские привели в порядок полевой аэродром возле Кенигсберга, а мы с помощью дальнобойных 105-мм зенитных орудий пытались помешать его эксплуатации. Для этого на одной из церковных колоколен был оборудован наблюдательный пункт, откуда по телефону шли доклады о каждом заходящем на посадку самолете. Нам казалось, что даже нескольких точных попаданий по взлетно-посадочной полосе окажется достаточным для того, чтобы спровоцировать аварии, ведь в отдельные дни русские боевые летающие машины начали доставлять нам заметное беспокойство.

В один относительно спокойный день я решил наконец-то отоспаться и улегся на кровать, стоявшую в моем кабинете. Внезапно меня разбудил какой-то резкий звук, донесшийся от окна. Оказалось, что русский летчик выпустил по фасаду здания длинную пулеметную очередь и две пули попали в окно моей комнаты. Мой пес тоже счел такой способ побудки неприемлемым и выразил свое мнение злобным рычанием.

Как-то вечером мы поймали сообщение английского радио, которое нас сильно насмешило. В нем говорилось: «Известный оберштурмбаннфюрер СС Скорцени, осуществивший в свое время операцию по спасению Муссолини, недавно был произведен в генерал-майоры. Одновременно ему поручена организация обороны Берлина. Таким образом, он стал самым могущественным человеком в столице германского рейха». А поскольку подобные новости всегда сопровождались некоторой порцией перца, то в конце было добавлено: «В настоящее время Скорцени начал зачистку северной части Берлина от неблагонадежной части населения».

Позднее, к великому своему удивлению, я узнал, что в то время в рейхсканцелярии действительно рассматривался вопрос о привлечении меня к обороне Берлина. Мое имя на самом деле просто упоминалось. На основании этого, возможно, и родилось при добавлении некоторой фантазии вышеупомянутое сообщение. Вот только оставалось загадкой, каким образом сведения из рейхсканцелярии так быстро дошли до Англии?

Бывшую офицерскую клуб-столовую в Шведте мы превратили в дом отдыха для особо храбрых солдат. Теперь здесь могли провести пару дней короткого отпуска двадцать фронтовиков одновременно. Тот, кто по собственному опыту знает, что означает для солдата кровать с белоснежными простынями, душевая и красиво накрытый стол, поймет, с каким воодушевлением было встречено в войсках известие об открытии этого солдатского дома. Особо стоит заметить, что мне пришлось преодолеть немалые трудности в получении разрешения для использования в данном доме отдыха дворянских серебряных столовых приборов.