Секретарша из романа - [11]

Его рука останавливается на полпути к ящику, где он держит бурбон.

– Когда? Ты удивляешь меня, Меган. Я ожидал большего сопротивления.

Я пожимаю плечами.

– Всё это выбило меня из колеи на мгновение, но не то чтобы я могла позволить себе отказаться от дополнительного заработка.

Этот мужчина генетически не способен чувствовать себя виноватым, и, тем не менее, он предлагает мне ещё один бокал бурбона, от которого я на этот раз отказываюсь.

– Я только что принесла вам кофе, – замечаю я, когда он кладёт лёд в бокал. Не имею ни малейшего понятия, где, чёрт побери, он держит лёд в своём грёбанном столе.

Он размешивает бурбон пальцем (что?) и затем кладёт его себе в рот, слизывая алкоголь. Моё сердце останавливается секунд на пять, а затем запускается вновь, пытаясь наверстать упущенное время.

– Хмм, – соглашается он. – Думаю, я его расхотел. Уже почти время обеда.

Я убью его. Я сделаю это. Я зарежу его осколками его же графина, и ни один суд в мире не признает меня виновной.

– Меня ещё сегодня ждёт настоящая работа, – замечаю я. – Отчёты о расходах сами себя не переделают, а бухгалтерия говорит, что если вы ещё раз отошлёте им их обратно… ну, не знаю, что-то о тирании и об убийстве, совершённом в состоянии аффекта. Мне нужно будет свериться с моими заметками, если вам интересны детали.

Он закатывает глаза.

– Так отошли их обратно.

– Легко вам говорить. Не вам придётся слушать их нытье.

– Иисусе, – мистер Райзингер пощипывает переносицу. – Ты не можешь делать работу за каждого, Меган. Почему женщины всегда так поступают?

– Потому что начатое нужно заканчивать, – я плотнее скрещиваю руки на груди. – Гораздо проще самой обо всём позаботиться, чем слушать чужие жалобы.

– Так не слушай! – он хватается за волосы. – Скажи им, что это не твои проблемы. Откажись.

– Ну конечно, – смеюсь я. – Из этого обязательно выйдет что-нибудь путное.

Он встаёт и отходит к окну.

– Кого волнует, что из этого выйдет? Ты работаешь на меня, не на них.

– Да, и я ваше «человеческое лицо», – я тяжело вздыхаю, откидываясь на стуле. – Я должна быть мягкой и доброжелательной, поскольку вы не такой. Половина этого офиса уже уволилась бы, будь они вынуждены общаться с вами регулярно.

Мистер Райзингер бросает на меня взгляд через плечо, и по выражению его лица я могу сказать, что этот мужчина понятия не имеет, чем я, в сущности, занимаюсь в течение дня. О количестве времени, которое я трачу на то, чтобы извиняться за него. О том, сколько времени и усилий я прилагаю к тому, чтобы урезонивать людей, которыми, по его мнению, он руководит. Мне ещё не приходилось в буквальном смысле отговаривать людей прыгать с крыши, но что-то подсказывает мне, что это вопрос времени.

– В таком случае задержись сегодня и сделай отчёты, – говорит он. – Если тебе так необходимо вкалывать за бухгалтерию, этому придётся подождать, пока ты не закончишь со всем, что нужно мне.

Возможно, это лишь защитный механизм, который не даёт моему мозгу осознать, что он только что предложил, но что-то в том, как он произносит «со всем, что нужно мне», заставляет меня чувствовать трепет в животе.

Я делаю глубокий вздох.

– У меня есть планы на вечер.

– Нет у тебя никаких планов, – ухмыляется он. – Не переживай. Я оплачу тебе сверхурочные.

Боже, ниспошли мне терпение, чтобы я не ткнула ножом для писем ему прямо в лицо.

– У меня фиксированный оклад, мистер Райзингер, – отвечаю я сквозь стиснутые зубы.

– Тогда выпишу премию, – он машет рукой. – Без разницы. Знаешь, я вообще ничего не должен тебе предлагать. Если ты не отсылаешь их обратно, технически, ты нарушаешь субординацию.

– Я нарушаю субординацию каждый день, – подчёркиваю я, не в силах сдержать короткий смешок, вызванный абсурдностью этого разговора. – И раньше это никогда не было проблемой.

Он поворачивается ко мне, улыбаясь, и по какой-то причине от этой улыбки у меня перехватывает дыхание.

– Можешь им грубить. Обещаю тебе, ты никак не пострадаешь.

– Пострадает моя репутация, – я приподнимаю бровь. – Вы ведёте себя так, вы демонстрируете авторитет. Я поведу себя так, и меня посчитают бессердечной сукой.

Мистер Райзингер качает головой.

– Уж ты-то должна знать, что единственный верный способ бороться с двойными стандартами – это удар с разворота, прямо в лицо, – он делает наглядный жест.

– Да, замечательно. Будем решать проблемы с помощью насилия. Этому вы тоже научились во время вашего семинара по женским исследованиям?

Он откидывается на спинку кресла.

– Дело твое. Думаешь, мисс Эмма Пил (одна из героинь английского сериала «Мстители», агент английской разведки – прим. переводчика) переживала из-за «стеклянного потолка» (термин из гендерных исследований. Невидимый и формально никак не обозначенный барьер, который мешает продвижению женщин по служебной лестнице по причинам, не связанным с их профессиональными качествами – прим. переводчика)? Да никогда. Пробилась прямо сквозь него.

– Да уж, я не собираюсь принимать жизненные советы от людей, которые борются с преступностью в обтягивающей коже и на четырёхдюймовых каблуках, – я встаю. – Хорошо поговорили, ничего не скажешь.