Секрет - [20]

То ли профессору Снейпу надоело кошмарить учеников, то ли он уставал на «второй работе», а может быть решил, что с них Амбридж хватит, но вел он себя почти нормально. Язвительные замечания не в счет, он бы умер, если бы никого за целый день не оскорбил. Но Гермиона склонялась к мысли, что, скорее всего, уставал. Потому что его змеи распустились просто до жути. Видя его усталость, а иногда замечая, как он поводит плечами, чтобы хоть немного унять боль в мышцах, Гермиона поняла, что змееныши всегда находились в ежовых рукавицах, раз не позволяли себе слишком уж многого. А сейчас их декану было не до них, поэтому они почувствовали, что поводок ослаб, и пустились во все тяжкие.

Когда на заседании ОД они начали разучивать патронусов, Гермиона вспоминала только один-единственный момент, когда профессор Снейп лежа под ней весело рассмеялся. Ведь именно в этот момент она поняла, что влюбилась. Серебристая выдра вырвалась из палочки и принялась нарезать вокруг нее круги.

А потом их засекли и уволили Дамблдора.

В отличие от Гарри, Гермиона мазохисткой точно не была, поэтому после первой же отработки с кровавым пером накатала, пользуясь советом Северуса, письмо министру Фаджу, в котором она не просто пожаловалась на неправомерность наказания, но и предупредила, что если меры не будут приняты, то следующее письмо уйдет во все маломальские издания с колдографиями процесса. Кто-нибудь его опубликует, и вот тогда… Что будет тогда, она оставила на фантазию министра.

Фантазия у Фаджа работала нормально, потому что никаких кровавых перьев больше не было, Амбридж бросала на нее злобные взгляды, но старалась лишний раз не трогать.

Проверка Амбридж у профессора Снейпа ее позабавила. Он сразу запихал ее в угол, очень четко дав понять, что если она будет мешать… Намек был понят. Задав пару ничего не значащих вопросов, Амбридж села в свой угол и до конца урока профессора не нервировала.

Когда он отвечал на вопрос про ЗОТИ, Гермионе показалось, что он стрельнул глазами в ее сторону и усмехнулся, а ей действительно было жаль, что не он ведет этот предмет.

* * *

— А вы, правда, хотели вести ЗОТИ? — Гермиона поставила локти на стол, и смотрела на своего профессора, не отрывая взгляда.

— Я хотел вести все, что угодно, кроме зелий, — под ее пристальным взглядом он чувствовал себя неуютно. Какая-то мысль не давала ему покоя, но он никак не мог поймать её за хвост. Что-то было связано с такими взглядами, да и со всеми другими странностями этой девочки, нет, Северус, уже не девочки, а молодой женщины. Ведь это обстоятельство не дает тебе покоя, правда? — Но, кроме ЗОТИ остальные предметы были в надежных руках настоящих профессионалов, а ЗОТИ на моей памяти кто только не вел.

— А почему не зелья?

— Потому что зелья невероятно сложный предмет, а я довольно эмоциональный человек, чтобы не беситься, если мои студенты что-то не понимают. Непонимание в таком предмете как зелья ведет как минимум к взрывам. К тому же я действительно очень люблю зелья, чтобы отношение к ним учеников не выводило меня из себя.

— А вы в курсе, что вы очень хороший учитель? — Северус недоверчиво хмыкнул. — Нет, правда.

— Поттер бы с вами не согласился, мисс Грейнджер.

— О, это его право. Но я-то знаю, как они с Роном уроки учили, как к зельям готовились, бедняги по ночам не спали, — ядовито добавила она. — И несмотря на такие чудовищные нагрузки, они сдали зелья на Выше ожидаемого даже не сильно напрягаясь. А теперь докажите мне, что вы ужасный преподаватель.

— Мисс Грейнджер, вам не кажется, что я плохо на вас влияю?

— Нет, не кажется, я это знаю, — Гермиона ослепительно улыбнулась, а Северус вздрогнул и потянулся за сигаретой.

* * *

После того как профессор Снейп выгнал Гарри с окклюменции, Гермиона шла в подземелья, костеря Гарри самыми разными словами. Она долго готовилась к этой встрече, потому что шла просить профессора позаниматься окклюменцией с ней, раз уж этот… дальше шли такие нецензурные слова, характеризующие Гарри, что даже профессор Снейп, услышав их, покраснел бы. Прежде чем решиться, Гермиона прочитала все, что было в библиотеке по этой теме, включая ту литературу, что была представлена в Запретной секции.

Ей было, что скрывать от профессора. Например, свою безумную любовь. Гермиона отдавала себе отчет в том, что влюбленность не выдержала напора всего того, что он предложил ей осенью, и трансформировалась во что-то большее. Разумом она понимала, что ни к чему хорошему это не приведет, но ничего поделать не могла. Хотя, по здравому размышлению, она пришла к выводу, что это чувство все-таки гораздо лучше поддается контролю, чем влюбленность. Но и требует оно большего. А вот это пугало неопытную девушку, потому что воспоминание про его руку на ее руке, его прижатое к ее спине тело, его дыхание на шее когда он учил ее пользоваться кнутом — все это стало ее тайным фетишем.

Так что ей было, что скрывать. Разобрав все, что прочитала, по полочкам, Гермиона приступила к анализу. Вынырнув из своей работы через несколько часов, она поняла, что попросить его позаниматься с ней вполне можно. Ей захотелось в очередной раз прибить Гарри Поттера. Вот зачем он, спрашивается, таскался к профессору Снейпу больше чем полгода, отвлекал человека, доводил своей тупостью, если даже не удосужился понять, что от него требовалось. Если он даже не понял, что такое окклюменция.