Секрет рисовальщика - [8]

— Какие же доводы, товарищ майор?

— К примеру, ты ведь сам сказал, что с момента похорон твоей бабушки и до известного события у твоей тетушки практически не было возможности как следует отдохнуть. Стресс, скорбь, физическая усталость — все это могло сильно подорвать ее психику. Пережив тяжелую утрату, многие люди впадают в долговременную депрессию, им видится черт знает что. А нередки случаи, когда несчастные попросту накладывают на себя руки.

После этих слов в комнате на какое-то время повисла пауза. Мои новые знакомые, все до единого, словно в каком-то только им известном ритуале, угрюмо опустили головы.

До меня почему-то только сейчас дошло, что мы совершенно нормально беседуем о вещах, которые серьезно как-то и не принято воспринимать. Тогда я решил, что настало время поговорить о том, что меня действительно ожидает на этой точке, а не точить лясы попусту.

— Прошу прощения, — произнес я, — мне можно узнать, чем я на самом деле буду здесь заниматься?

При этих словах Галкин и другие удивленно посмотрели на меня. А я тем временем продолжал:

— Мне что, предстоит здесь что-то оформлять? Какие-то стенды? К примеру, в школе мне нередко доводилось рисовать стенгазеты. И даже…

Но договорить мне не дали. Вслед за майором Галкиным захохотали все мои соседи по столу. Однако смех был очень неприятным.

— Рядовой Майзингер, ты что, офигел? С чего ты решил, солдат, что имеешь право на равных разговаривать со старшими по званию, а? Что касается твоей непосредственной работы здесь, то всему свое время. Как говорится в одной очень хорошей русской пословице, «Не лезь поперед батьки в пекло!» По-армейски же она для тебя должна звучать так: «Не задавай лишних вопросов!»

Он сделал паузу. С его губ не сходила ухмылка, а глаза оставались строгими:

— Если ты действительно думаешь, что мы здесь страшилки друг другу от нечего делать рассказываем, то ты здорово ошибаешься. Тебе к таким вот разговорам теперь придется привыкнуть. Мы их, представь себе, очень любим вести!

Я задумался. Вот здорово, сначала как с равным говорят, а потом — на тебе! Но тут же сообразил, что нелепую ситуацию нужно срочно спасать:

— Виноват, товарищ майор, больше не повторится!

Он пригладил свои светлые волосы, и как ни в чем не бывало, продолжал:

— Постарайся хорошенько вспомнить, что еще рассказывала тебе мама о происходившем с твоей тетей!

— Это, действительно, еще не конец, — спохватился я. — Не знаю, точно это или нет, но по прошествии сорока дней необходимо начисто побелить комнату, в которой находился умерший или умершая. Видимо, это обычай такой.

— Есть такое поверье, — подтвердил капитан Стриж.

— Однако прежде, чем это произошло, моя тетка, как и водится в таких случаях, сначала посоветовалась со старухами. Выслушав ее, бабульки в первую очередь одобрили поведение тетки в ту памятную ночь. Мол, правильно поступила, Таисия Петровна. И тут же научили… Если вдруг в доме или во дворе еще что-нибудь невероятное происходить станет, должна она громко так закричать: «Да пошла ты к черту!» Это, мол, поможет. Потому как после сорока дней уже не душа усопшей приходит, а воистину что-то нехорошее.

У меня снова пересохло в горле, и я отхлебнул из стакана.

— Если верить моей матери, то на следующий день после того, как гости уехали, взялась тетка белить потолки. Уже почти все освежила. Оставался лишь маленький квадратик. Таисия Петровна слезла с табуретки, переставила ее и снова взобралась под потолок. И вот в этот самый момент вдруг над ее головой загромыхало. Такое впечатление, что по чердаку прокатилось колесо. Именно так показалось скованной страхом женщине. Тетя Тася и не помнила, как спрыгнула с табуретки. «Пошла ты к черту!» — закричала она что было сил. И все прекратилось. Она стояла посреди свежевыбеленной комнаты. В распахнутые окна вовсю светило солнце, а она никак не могла в себя прийти. Однако после этого случая больше ничто не нарушало покой моей тетушки.

Мне выделили небольшую комнатку в самом дальнем отсеке, или, как их здесь называли, бараке. В первый вечер я долго не мог уснуть. Вспоминал разговор. Корил себя за то, что так нехорошо повел себя в первый же день знакомства со своим новым коллективом. Человек я по природе тактичный, а здесь вдруг что-то накатило. Сам себя не узнавал. Решил, что завтра еще раз извинюсь за свое поведение. И не только лично перед майором, но и перед остальными. Однако такие размышления не очень-то и способствовали сну. Я сел на кровати и в очередной раз огляделся. Напротив стояла еще одна кровать. Как мне объяснили, она принадлежала моему предшественнику. У изголовья — такая же, как и у меня, скромная тумбочка. На стене — ночник. Я пересел на его койку и убедился, что она ничуть не удобнее моей. Включил свет. Скорее от нечего делать, чем просто из любопытства, открыл дверцу тумбочки. Пусто. Выдвинул ящик. По дну каталось несколько цветных карандашей. Я извлек их из ящика и положил на тумбочку. Красный, синий и зеленый. Ничего особенного в них не было. Я громко зевнул и задвинул ящик обратно. И здесь обратил внимание на странный звук, будто в тумбочке скомкался лист бумаги. Меня это обстоятельство озадачило. Если я не ошибался, тумбочка теперь была совершенно пустой. В таком случае откуда шел этот звук? Я присел перед этим скромным предметом интерьера и снова отворил дверцу. Пусто. Тогда я взял и полностью вытащил единственный ящик. Именно в этот момент на дно тумбочки упал смятый лист бумаги. Значит, моя догадка была правильной. Видимо, бумажка застряла между ящиком и внутренней стенкой. И поэтому ее никто не заметил. Прежде чем поднять листок, я почему-то взглянул на дверь. Странное волнение овладело мной. Почему-то я решил, что разворачивать эту бумажку не имею права. Что-то подсказывало мне, что с ней связана какая-то тайна. И все же я поднял и развернул ее. Вот уж точно говорят, что любопытство — не порок. Это был обычный тетрадный листок в клеточку. И с обеих сторон он был исписан мелким, но очень красивым почерком. При этом писавший явно старался использовать всю площадь бумаги. Поля отсутствовали совсем. И даже сверху не было оставлено места. Строки начинались и заканчивались у края листа. Я стал читать…