Секрет миссис Смитон - [11]

— Я хотела спросить, — вмешалась Мередит, — они с Виолеттой были любовницами? Тогда становится понятной причина их переезда во Францию. У нас люди и сейчас нетерпимы к таким отношениям.

— Оливия никогда не скрывала близость их отношений. Она была не тем человеком, чтобы скрываться в тени или притворятся. Я думаю, они могли бы остаться в Лондоне, если бы не были так заметны. Но они были, вернее, Оливия была. Возможно, Виолетта Доусон желала бы укрыться за фасадом чисто дружеских отношений. У нее прошлое было достаточно скромным: дочь сельского викария без денег и связей, прежде чем поселиться вместе с Оливией, Виолетта была компаньонкой разных престарелых дам. Такой образ жизни научил ее прислушиваться к мнению других людей и понимать, что в конечном счете имеет значение.

Но Оливия так и не научилась считаться с общественным мнением и не могла понять, чего так боится Виолетта. Оливия была красива, воодушевлена, обладала деньгами, всегда пренебрегала условностями. Но даже при таком раскладе можно было найти приемлемые пути. Я хочу сказать, что если бы они с Виолеттой были представительницами богемы или поддерживали какие-нибудь радикальные политические или социальные теории, их поведение могли бы отнести на счет эксцентричности. Но Оливия была просто очень богатой женщиной и не видела причин, почему она не может поступать так, как ей нравится.

Ей просто не приходило в голову, что однажды она может зайти слишком далеко и кто-то, оскорбившись, предпримет какие-нибудь действия. Она не представляла, что за это можно поплатиться. Ей просто в голову не приходило, что кто-то может помешать ей жить так, как она хочет. Здесь она ошиблась. Кто-то мог и сделал это.

Она не приняла в расчет Лоуренса Смитона, брата ее покойного мужа. Он пришел в ярость, узнав о ее отношениях с Виолеттой, расценивая их как оскорбление памяти своего брата Маркуса. Он преследовал их. Оливия могла бы принять бой, но Виолетта ужасно страдала и была близка к нервному срыву. Оливии приходилось считаться с этим, и она решила покинуть страну, просто у нее не было другого выхода. Я не уверена, но мне кажется, что свой вынужденный отъезд она всегда считала временным. Это было не поражение — с поражением она никогда бы не смирилась — это было лишь отступление.

— Жестоко со стороны Лоуренса, — пробормотала Мередит.

Алан заерзал на стуле.

— Но ведь мы не знаем, почему Лоуренс занял такую позицию, так ведь? Он мог считать, что задета честь его брата. Но нам неизвестно, каким был их брак.

— Вы хотите сказать, что их брак мог быть простой формальностью? Винни кивнула. — Да, мы этого не знаем. Безусловно, Лоуренс повел себя немилосердно, а другие последовали его примеру. Ее перестали принимать в обществе, о ней рассказывали пошлые истории и отпускали грубые шутки. Некоторые вели себя совсем уж похабно, шушукались по углам, зная, что Оливия и Виолетта их видят, и все такое прочее.

— Расскажите нам о том издохшем пони, — неожиданно попросил Алан.

Мередит украдкой взглянула на него, пряча улыбку.

— Пони? Его отравили. — Здесь Винни продемонстрировала прекрасное чувство аудитории. Она поднялась со своего места. — Кстати, у меня есть фото этого животного. Я только что вспомнила.

— Видишь, это ты заинтересовался! — заявила Мередит, как только хозяйка вышла из комнаты. — Тебе не терпится задать свой десяток вопросов.

— Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо, — парировал Алан. — Да, в ее рассказе есть несколько моментов, которые меня слегка заинтересовали, но не очень.

— Знаешь, я никогда не думала, что ты такой лицемер, — серьезно произнесла Мередит. — Почему бы тебе не признать, что тебе так же интересно, как и мне.

— Потому что мне не так интересно! И я скажу тебе, почему. — Алан подался вперед, волосы упали ему на лоб. — Потому что Винни задумала втянуть меня во что-то. Думаешь, она просто так нам это рассказывает? Как бы не так! Она думает, что произошло нечто, чего не должно было произойти. Причем не когда-то давно, а сравнительно недавно. У нее нет доказательств, которые она могла бы представить в местную полицию, поэтому она хочет, чтобы я занялся этим полуофициально.

Мередит нахмурилась.

— Интересно, жив ли еще старик Лоуренс?

— Если жив, то ему должно быть, по меньшей мере, лет восемьдесят с лишним, и вряд ли его отношение к бывшей невестке изменилось. Но он слишком стар, чтобы травить лошадей. Как бы там ни было, мне кажется, что мы не должны в это вмешиваться.

Вернулась Винни и протянула им снимок.

— В прошлом году, перед тем, как у Джули появился собственный пони, Макс сфотографировал его. Макс Кромби. Смотрите, а я зажгу газ: сейчас по вечерам становится прохладно.

Мередит взяла фотографию. На ней была запечатлена маленькая девочка с длинными белокурыми волосами, сидящая верхом на сонном пони. На заднем плане виднелось большое дерево, чья-то тень падала сбоку на площадку. Мередит передала фото Алану, указав ему на тень.

Он взял ее и кивнул.

— Это не фотограф. Кто-то стоит сбоку. Возможно, женщина, похоже, что она в юбке, хотя тени иногда так обманчивы.

— Наверное, это Оливия, — сказала Винни.