Секрет для ракетчика - [21]

Воспользовавшись перерывом, Давыдов подошел к нему и поинтересовался шепотом:

Извините, почему всем распоряжается этот дяденька, а не вы? Он же гражданский?

— Петрович-то?

— Кто? — переспросил Анатолий. — Как его зовут?

— Алексей Петрович Павлов, — шепотом же отозвался подполковник. — Во-первых, он полков ник запаса, во-вторых, в этих случаях «Авиапромсервис» вправе принимать участие в расследовании, во всяком случае, до тех пор, пока не будет установлено, что не было отказа авиационной техники. Он в какой-то степени и меня проверяет. В смысле, как я эту часть курировал, соблюдались ли все правила эксплуатации и все такое. И, в-третьих, он до увольнения был в нашем отделе шефом, и по части подобных расследований ему равных нет, а у «граждан» он недавно работает, они его еле у болтали, чтобы он к ним устроился, только зарплатой и соблазнили. Пенсион-то у нас не особо, даже если ты и полкан. Так что я у него учусь, пользуясь случаем. И еще, он своим авторитетом кого хошь задавит, я рядом с ним жалкий подмастерье. Есть чему поучиться.

— Ясно, — кивнул Давыдов. — А, почему вы «черный ящик» не используете? Если был отказ авиационной техники, там же должны быть все данные?

— После взрыва и пожара в здешних условиях показания бортовых самописцев не снять, от ленты одни обрывки, все в Москву везти нужно, в спецлабораторию.

Вошел дежурный и принес часы. Павлов внимательно осмотрел их и обернулся отчего-то не к командиру, а к ротному:

— Те самые?

— А какие же еще! — раздраженно ответил Ревда.

— Я не вас спрашиваю, а вот его. Проверьте номер.

— Те, с РСП, — внимательно осмотрев часы, подтвердил майор.

— Отлично, — эхом отозвался «Коломбо», снова включил запись, послушал время начала полетов, остановил воспроизведение и перевел стрелки часов на это время. Потом отмотал запись чуть-чуть назад и снова включил воспроизведение. Как только голос руководителя полетов произнес:

«Четвертое августа тысяча девятьсот девяносто седьмого года, десять часов одна минута. Начало полетов на аэродроме Березовка», Павлов запустил часы. Прослушивая запись, они с подполковником перебирали фотоснимки, сверяя время на них и на часах. Попутно Алексей Петрович что-то писал в своем блокноте. Два снимка он задумчиво отложил в сторону, сделав на оборотной стороне какие-то пометки карандашом. Затем прозвучали слова, отмерившие для экипажа вертолета время до и после: «я семьсот сорок третий, взрыв в салоне». Павлов дослушал запись, выключил магнитофон и откинулся на спинку стула.

— Ну, что скажете? — Ревда выпустил клуб дыма и поднялся со своего места.

— Качество записи хорошее, — невозмутимо ответил «Коломбо».

— Усматриваете какие-либо нарушения по производству полетов?

— Пока не усматриваю. Кстати, какие задачи отрабатывались в ходе этих полетов?

— Испытания бортового радиоэлектронного оборудования.

— Навигационного?

— Нет, ничего общего с навигацией, чистая спецуха, — подал голос зампотех эскадрильи.

— А оно не могло как-нибудь повлиять на работу навигационного оборудования?

— Нет, не могло, — зампотех отрицательно покачал головой. — Разные диапазоны частот, виды сигналов, ничего общего.

— А это не было связано с применением каких-нибудь средств поражения, которые могли повести себя не так, как им положено?

— Ничего такого, — зампотех развел руками.

— У вас к личному составу еще вопросы будут? — нетерпеливо произнес комэск.

— Пока нет. А что такое?

— В таком случае пора бразды правления передать следователю, — четко выговаривая каждое слово, произнес комэск.

— В смысле? — все так же невозмутимо спросил Павлов.

— В смысле, что налицо диверсия.

— Это как же?

— А так. Взрыв в салоне был?

— Допустим, — кивнул «Коломбо».

— И вы, и наши специалисты видели, что взрыв произошел где-то в районе стоек с аппаратурой.

— И что из этого следует?

— Вряд ли кто-то из членов экипажа потащит на борт что-то, что может взорваться. Ведь так?

— Согласен.

— Значит, это сделал кто-то другой.

— Резонно. И что, у вас кто-то такой есть на примете? — иронично, склонив голову к правому плечу, поинтересовался Павлов.

— Перед вылетом машину осматривали специалисты ТЭЧ, члены экипажа и, в том числе — борттехник. Никто ничего подозрительного не обнаружил. И ничего нового на машине не было. За исключением одной вещи, — Ревда повернулся в сторону Сухова и Давыдова. — Наше московское начальство привезло дополнительный блок, который и был установлен в стойку с остальной аппаратурой,

— А с чего вы взяли, что это именно он бабахнул? — удивленно привстал со своего места Сухов.

— Больше нечему, всю остальную аппаратуру обкатывали не один раз!

— Ну, давайте вызывать экспертов из ФСБ, пусть берут пробы на взрывчатку, — спокойно сказал Павлов.

— ФСБ вызывать не будем, — поднялся со своего места мужик в костюме. — В агентстве есть своя служба безопасности и внутренних расследований. Я как раз оттуда, и пробы мы уже взяли. Наличие взрывчатого вещества, а именно тринитротолуола в соскобах, взятых внутри салона, подтверждается, так что…

— Так что вам для начала лучше связаться с полковником Салий и подполковником Рязановым, — подал голос разозленный Давыдов. Чего-чего, а диверсионной деятельности за годы военной карьеры ему еще никто не шил.