Секрет алхимика - [28]

— Вы здесь живете?

— Перед вами моя милая, уютная квартирка.

Они вошли, Бен запер входную дверь и набрал код, чтобы отключить сигнализацию. Роберта осмотрела его жилище.

— Это что, минималистский неоспартанский стиль?

— Хотите кофе? Или перекусить?

— Кофе будет в самый раз.

Бен прошел на кухню и зажег газовую конфорку под маленькой кофеваркой. Через несколько минут вода закипела. Он приготовил кофе, налил в фарфоровый кувшинчик горячего молока из кастрюли, затем открыл подогретые банки с сосисками и тушеным мясом и выложил дымящуюся еду на две тарелки. У него осталось полдюжины бутылок красного столового вина. Бен вытащил из шкафа одну и откупорил пробку.

Когда Роберта отодвинула от себя тарелку, он с сожалением вздохнул.

— Вам не мешало бы поужинать.

— Я не голодна.

— Как угодно.

Он быстро расправился со своей порцией, взял ее тарелку и съел мясо, запивая его вином. Заметив, что Роберта дрожит, сжимая голову руками, Бен принес одеяло и накинул его на плечи гостьи. Через некоторое время она прервала молчание.

— Я не могу забыть о Мишеле.

— Он предал вас, — напомнил Бен.

— Да, я знаю, и все же… — Она всхлипнула, вытерла глаза и печально улыбнулась. — Довольно глупо, верно?

— Нет, не глупо. Вы умеете жалеть людей.

— Судя по вашей интонации, вы считаете жалость редким явлением.

— Да, это верно.

— А вы умеете жалеть?

— Нет. Не умею. — Он вылил остатки вина в бокал и посмотрел на часы. — Уже поздно. Утром мне нужно сделать кое-какую работу.

Бен допил вино, прошел в спальню и вернулся оттуда с грудой подушек и одеял. Когда он бросил их на пол, Роберта спросила:

— Что вы делаете?

— Готовлю постель для вас.

— Вы называете это постелью?

— Если хотите, можете поехать в «Риц». Я уже предлагал вам гостиничный номер. — Заметив ее огорченный взгляд, он смущенно добавил: — У меня тут только одна спальня.

— Значит, вы укладываете гостей на полу?

— Если вас это утешит, могу сказать, что вы моя первая гостья в этой квартире. А теперь разрешите осмотреть вашу сумочку. Пожалуйста.

— Что?

— Дайте мне вашу сумку!

Он выхватил сумочку из ее рук и начал копаться в ней.

— Что вы себе позволяете?

Роберта попыталась вырвать сумку, но Бен оттолкнул ее руку.

— Я временно конфискую ваш телефон, — заявил он. — Остальное в вашем распоряжении.

— Зачем вам мой телефон?

— А вы как думаете? Я не хочу, чтобы вы звонили отсюда без моего ведома.

— У вас большие проблемы с доверием.

— Я доверяю только самому себе, — ответил он, хотя это была ложь.

Ночью Роберта почти не спала. Воспоминания о событиях прошедшего дня будоражили ее рассудок. Не сглупила ли она, оставшись здесь? Не лучше ли было взять деньги и улететь утром в Штаты? Хоуп вел себя странно. Может, она совершила ошибку, связавшись с ним? Его холодная отчужденность подчас ужасала. Глядя в его синие глаза, она не могла понять, о чем он думал. Кто этот человек? Он знал о ней почти все, а она о нем — ничего.

В какой-то момент Роберта отвлеклась от своих мыслей, приподняла голову от подушки и прислушалась. До нее донесся тихий голос. Трудно было ориентироваться в незнакомой темной квартире, но через несколько секунд она поняла: звук раздавался из спальни. Роберта узнала интонации Бена, но не могла разобрать слов. Внезапно голос зазвучал громче, явно возражая кому-то. Скорее всего, Бен говорил по телефону. Или нет? Роберта приподнялась с жесткой постели и подкралась к двери, освещенной лунным светом. Стараясь не шуметь, она прижала ухо к деревянной панели.

Бен что-то шептал сквозь стоны. Его голос был полон печали и отчаяния. Он произнес несколько неразборчивых слов и громко позвал кого-то по имени. Роберта хотела открыть дверь, но вдруг поняла: он говорил во сне.

— Рут! Не уходи! Нет! Нет! Не оставляй меня!

Его крики ослабели и перешли в тихие стоны, а потом он зарыдал как ребенок. Роберта еще долго стояла в темноте, прислушиваясь к его слабому шепоту.

20

Свое скучное бедное детство в сельской Сардинии Франко Боцца разнообразил оргиями боли. Его первыми жертвами были насекомые и черви. Маленький мальчик потратил уйму часов, придумывая самые изощренные способы их расчленения. Он наслаждался тем, как они извивались в минуты мучительной смерти. Примерно в восьмилетнем возрасте Франко перенес свое темное искусство на птиц и мелких млекопитающих. Сначала начали страдать неоперившиеся птенцы, пищавшие в гнездах. Позже у соседей стали пропадать собаки и кошки. Когда Франко исполнилось десять лет, он превратился в мастера пыток и эксперта в причинении боли. Ему нравилось мучить животных. Это наполняло его удивительной и мощной волной возбуждения.

Когда в тринадцать лет он бросил школу, его очаровал католицизм. Жестокие образы христианской традиции вводили юношу в транс: терновый венец; кровоточащие стигматы Христа; гвозди, вбитые в руки и ноги во время распятия на кресте. Франко увлекся литературой, хотя в школе он научился читать лишь для того, чтобы побольше узнать об ужасной истории церкви, безумно восхищавшей его. Однажды он наткнулся на старую книгу, где описывалась борьба средневековой инквизиции с богоотступниками и еретиками. Он прочитал, что в 1210 году после захвата одного из катарских городов командор церковных воинств приказал отрезать еретикам уши, носы и губы, выдавить им глаза и провести окровавленных пленников перед крепостными валами других катарских замков как пример для назидания. Мальчика настолько вдохновила хитрость этого темного гения, что он провел без сна всю ночь, желая как-то приобщиться к такой удивительной и безжалостной религии.