Сегодня я увидела… - [42]

У Идеала Нового Акрополя есть два орудия, необходимые для достижения равновесия: Мистика и Действие.

Под Мистикой мы подразумеваем то, что столь верно определили греки, говоря об «энтузиазме» – о «Боге в человеке». Мистика – это способность глубоко ощущать божественное начало, пульсирующее в человеке. Мистика – это способность откликаться прежде всего на это начало, а не на животный зов материи. Это способность летать, меч тать, творить, изобретать, любить и страдать во имя духа.

Под Действием мы подразумеваем просто применение на практике всего, что предлагает нам Мистика, или, иными словами, Действие есть живая Мистика.

Конечно, поскольку все люди немного отличаются друг от друга, невозможно требовать от них одинакового отклика на соприкосновение с Мистикой или одинаковой работы в ответ на призыв Действия.

Мы оставляем в стороне ложные формы мистики, которые состоят только из пустых поз и жестов внешнего ритуала и претендуют на «освобождение» от мира либо через излишества, либо через равнодушное бегство от проблем. Но поскольку все люди разные, мы встречаемся и с немного созерцательными и одинокими мистиками, и с закаленными борцами за истину. Если мистика – это звучание Бога в человеке, мы не должны считать в меньшей степени мистиком того, кто, движимый любовью к человечеству, полностью отдает свои силы решению проблем современного мира. То, что человека глубоко волнует происходящее в мире, далеко не всегда свидетельствует об отсутствии мистики или о духовном упадке. Напротив, те, кто следуют голосу своего внутреннего Бога несмотря на все те трудности, с которыми сталкиваются в мире, в полной мере доказывают свое призвание мистиков.

Вот так и встречаются в одной точке Мистика и Действие – когда стремление к высокому встречается лицом к лицу с работой на человеческом уровне.

Несомненно, духовное Действие не было одинаковым на протяжении истории. Мы хорошо знаем, что время под властно циклам и что во времена, когда общество признает и понимает Мистику, Действия людей отличаются спокойствием и сосредоточенностью. Но когда человечество обращается к материализму, Действие Акрополя становится самым настоящим способом грести против течения. Это Действие яростное, прямое, использующее все возможные инструменты, чтобы добиться возвращения на правильный путь.

Причины, лежащие в основе смены исторических циклов, – это слишком обширная тема, чтобы включать ее в эту простую статью. Но когда человек осознает себя целостным существом, его не тревожат перемены, его деятельность остается неизменной несмотря на препятствия. И поэтому существует Идеал Акрополя, стремящийся в своей версии XX века к разумному и решительному Действию, которое позволило бы вновь вернуть вечные ценности, вызволить их из центра шторма; к Действию, которое пробудило бы как можно больше людей. Объединившись, они смогли бы повернуть колесо истории в нужном направлении. Мы ищем Действия твердого и отважного, которое не будет безмолвно созерцать заблуждения и ошибки, поскольку молчание не всегда свидетельствует об уверенности; скорее, уверенность побуждает к ясному и чистому выражению своих убеждений.

Идеал, называемый Новым Акрополем, который я увидела сегодня и о котором рассказала, чтобы пригласить вас участвовать в нем, – это философия действия, любовь к познанию, выраженная в действиях, встреча человека с его духовными предками, зерно мира нового и лучшего, к которому все мы так горячо стремимся.

V

… кота

Сегодня я увидела кота… Я вижу его далеко не в первый раз, ведь уже несколько лет его теплое и ласковое присутствие сопровождает меня. Но, глядя на него сегодня, я попыталась проникнуть в его тайну и понять его кошачий язык, такой простой и одновременно такой сложный.

Мой кот – это маленькое славное существо с блестящей светлой шерсткой, темной мордочкой и лапками. Говорят, что его порода возникла в древние времена в далеком Сиаме благодаря причудливой мутации; уверяют, что он не совсем кот и в его жилах все еще течет кровь его предка – рыси. Но я его люблю вовсе не из-за породы…

Говорят, что коты привязываются не к хозяевам, а к дому и что их ласка всегда готова превратиться в агрессию. Но я убедилась в обратном…

Он никогда не требует пищу и ни разу не стащил ни кусочка из моей тарелки, хотя часто сидит у меня на коленях, когда я ем. Я никогда не видела, чтобы он набрасывался на еду, даже когда очень голоден: он аккуратно берет кусочки пищи, не объедается ни мясом, ни молоком. А если я зову его, когда он ест, он всегда оставляет еду, чтобы подойти ко мне…

Удивительно, как он умеет улавливать настроение; ему знакома и грусть, и радость своей хозяйки. Нет ни чего мучительнее его мяуканья в те моменты, когда я болею, унываю или переживаю неудачи…

Он внимательно следит за тенями и гоняется за какими-то необыкновенными существами, которых видит только он. Во тьме ночи он часто сражается с невидимыми врагами и возвращается обратно на постель уставший, но довольный, словно говоря: «Спи спокойно, ни одного не осталось…»

Он различает звуки, которые не доступны нашему слуху, и предупреждает, что вдалеке что-то происходит. Он всегда понимает, что я собираюсь уехать и оставить его одного, а за несколько дней до моего возвращения он точно знает, что я скоро вернусь. Нервничая, почти в истерике, он бросается на мои чемоданы и одежду, словно умоляя, чтобы его не покидали. Но он умеет ждать.