Сегодня вечером и всегда - [32]

– Ты поэтому и поехала, – и, наклонившись, он погладил ее по голове, – только чтобы увидеть снег?

– Естественно, – Кэйси легонько поцеловала его в губы. – Другой причины нет. А у тебя?

– Да есть кое-какие, одна-две. Она вынырнула из кольца его рук и обошла комнату.

– Здесь недурно, – решила она и провела пальцем по комоду. В воздухе почувствовался слабый запах полироля. – Но обычно я работаю не в таких условиях.

– Но мы приехали не работать. Она оглянулась через плечо.

– Разве?

– Нам предстоит званый вечер и несколько встреч. Вот, собственно, и все.

Джордан снова подошел к Кэйси и повернул ее лицом к себе.

– Кстати, вечером вполне можно пренебречь. Да и вообще, не лучше ли все обговорить по телефону? Ты ведь помнишь, что не ради этого все затевалось.

– Джордан, я понимаю, ты сделал это ради меня, – она смотрела на него, и взгляд ее был умиротворенным и почти счастливым. – Я тебе очень благодарна.

– Не забудь, что и для меня это имеет некоторое значение. – И он крепко обнял Кэйси. Что она с ним делает?! Он знает ее всего два месяца, но она стремительно занимает самое важное место в его жизни.

– А мы действительно здесь одни? – промурлыкала Кэйси. Прекрасное чувство освобождения пронзило все ее существо. «Господи, неужели они действительно одни?»

– Одни, – подтвердил Джордан, и она завороженно потянулась губами к его губам.

– А когда будет эта вечеринка? – Она стащила с него пиджак и стала трудиться над рубашкой.

– Через час примерно. – Его руки оказались под ее свитером.

– Скажи-ка мне… – Она слегка прихватила зубами его губу и почувствовала ответную дрожь. – А если мы опоздаем – это сочтут невежливостью или просто модной экстравагантностью?

– Невежливостью, – уверенно заявил Джордан и стал расстегивать пряжку на ее тоненьком пояске. – Непозволительной невежливостью.

– Тогда давай будем невежливы, Джордан. – Она распахнула рубашку и со вздохом обняла его.

– Давай будем просто ужасающе невежливы.

Они уже лежали в постели, но Джордан не торопился. Теперь настало время для неспешной любви. Кэйси вся растворилась в наслаждении, которое окутывало ее, как облако. Его прикосновение воспламеняло. Там, где он целовал, кожа горела. Он был осторожен, помня, какие недвусмысленные следы оставил вчера на ее теле. Но безудержность желания была такова, что он забывал о ее хрупкости.

Кожа у Кэйси была гладкая, белая. Хотя она много времени проводила на воздухе, загар плохо приставал к ней, и его бронзовая рука резко темнела на фоне ее белоснежного тела. Он поцеловал ее грудь, и Кэйси застонала. Она моментально отзывалась на малейшие его прикосновения, и гораздо сильнее, чем любая из женщин, какую он до этого знал. Она ничего не боялась, не раздумывала, не сдерживалась. Любовь ее была совершенно свободна и не признавала границ. Очень нежно он прикусил сосок, и она выгнулась дугой, с восторгом летя прямо в самое пекло страсти. Пальцы ее вцепились ему в плечи, она бормотала что-то, явно желая, чтобы он поспешил. Но он длил удовольствие, не спеша ласкал ее груди, поглаживал живот, нежную кожу бедер.

– Джордан, – с огромным трудом выдавила она из себя, сгорая от нестерпимого желания. – Я хочу тебя, хочу прямо сейчас.

– Нет, слишком скоро, – и он провел языком от ложбинки между грудями вниз до самого пупка. – Слишком, слишком торопишься.

Он касался ее везде то слегка, то грубовато, а она содрогалась под его руками от нетерпения. Он пальцами помог ей достичь свершения, и она впала в полузабытье, понимая, что теряет рассудок. Большего удовольствия она уже не ждала, и, казалось, страсть ее тоже иссякла. Но Джордан упрямо вел ее за собой куда-то дальше, к каким-то высшим ощущениям, которых она уже и представить себе не могла. И жизнь вдруг с новой силой завладела каждой клеточкой ее тела. Оно снова будто гудело под током. На нее вновь сошло нетерпеливое, почти паническое желание, и Кэйси вцепилась в Джордана, желая, чтобы и он хотел ее так же отчаянно. А его руки метались по ее телу, вызывая дрожь.

Внезапно он снова впился поцелуем в ее рот – жадным и требовательным. Он скользнул губами вниз к ее шее и прикусил кожу. Он забыл, что поклялся быть очень нежным. Он забыл обо всем на свете, кроме этого тонкого, легкого тела, и чувствовал только непреодолимый страстный голод, который могло утолить только оно.

Они высекали друг из друга искры, и вот он уже слился с нею воедино. Время неспешной любви кончилось.

Джордан уже понимал, что время не умаляет его желаний, а Кэйси отнюдь не наскучивала ему. Более того, жизнь в ее присутствии обретала новые краски.

Элегантный отель, выходящий фасадом на Центральный парк, был целиком заполнен представителями книжного мира: писателями, редакторами, литературными агентами, воротилами издательского бизнеса. Но в центре людского водоворота была она. Другие женщины сверкали драгоценностями: бриллианты, сапфиры, изумруды. Кэйси прекрасно обходилась без мишуры.

Она сидела на ручке кресла, потягивая шампанское, и, смеясь, разговаривала с Саймоном Гермейном, владельцем одного из самых известных в стране издательств. Над ее плечом нависал Джей Ричарде. Ему принадлежала четверть всех магазинов, специализирующихся на продаже бестселлеров. Там была и Агнес Гринфилд, литературный агент из лучших, она представляла интересы Джордана вот уже десять лет, и он впервые видел, как она ухмылялась. Нет, она улыбалась и раньше, а также усмехалась, фыркала, но никогда не ухмылялась. Кэйси вдруг положила руку на плечо Гермейна, сказала что-то такое, отчего он, откинув голову, оглушительно захохотал. Похоже, она произвела настоящую сенсацию.