Седые дети войны: Воспоминания бывших узников фашистских концлагерей - [65]

Во главе барака назначался старший, в основном из немцев заключенных, с зеленым треугольником — бандит. И старшие по комнате — тоже большинство с зелеными треугольниками, иногда с красными треугольниками.

У старших блока или комнаты было достаточно власти, чтобы наказать любого виновного и невиновного, но проживающего в данном бараке.

Все мы были полностью не защищены, унижены до беспредела. В воскресенье выходной, но в этот день, как правило, был день экзекуции (наказания) по любому поводу. Например, замечен конвоиром на работе — присел или, если сильно холодно, некоторые поддевали на тело бумажный мешок из-под цемента, чем спасались от холода, а с другой стороны, накликали на себя беду. Стоило заметить конвоиру или капо бумагу под одеждой, за это наказывали — по 20 или 40 плетей. Экзекуцию исполняли, построив весь лагерь буквой П, ставили станок, привернув винтами ноги и голову, предварительно сняв одежду. Били плетками. Если сильно кровь брызгала, то тело покрывали мокрой тряпкой и продолжали бить. После наказания редко кто выживал, а если выжил, то его метили краской — на всю спину круг и на груди тоже. Так что его не оставляли без присмотра ни в лагере, ни на работе конвоиры и капо (помощники из заключенных, в основном из немцев).

Работали в основном на стройке. Земляные работы и бетонирование. Пробыв в этом лагере более года, дошел в весе до 46 кг (а было 72). Того, кто не мог двигаться, ослаб, отправляли в крематорий.

В 1945 году, ближе к весне, фронт приближался к нашему лагерю и нас всех вывезли в основной концлагерь Заксенхаузен. Это очень большой и старый концлагерь, так как в то время уже шла 136000 серия номеров. Фронт приближался, были слышны ночью залпы орудий. Шел 1945 год, апрель месяц. Примерно 20 апреля нас эвакуировали своим ходом, колоннами по 1000 человек. Всех гнали, примерно 100000 человек, куда, неизвестно. Дошли слухи, что к морю, а там?..

Пищи никакой не давали. Иногда одну банку тушенки на 100 человек — и все. Кто не мог идти, расстреливали на месте и предупредили: шаг влево, вправо, то же самое, расстрел. На ночь укладывали в лесу, окружив охраной. Ели все, что можно было жевать, сосать: кору деревьев, траву, то есть все, что можно в рот взять.

Люди хотели выжить, зная о том, что конец войны близок. И вот примерно на шестой день после того, как нас угнали из лагеря, появились автомашины от Красного Креста, стали давать посылки с продуктами на двоих одну. Содержимое посылок: галеты, масло, молоко порошковое и сгущенное, консервы и т.д. Конечно, это помогло людям, оставшимся в живых, а другим наоборот. Поели все сразу — и заворот кишок. Дело в том, что при каждой остановке на ночь около половины людей, а иногда и больше оставалось на земле, не вставая умерли, а остальных, кто не мог двигаться, достреливали. Шло время. Нас гнали дальше и дальше, кто мог еще идти своими ногами. И вот наступил день 2 мая 1945 года. Нас загнали в лес, окружили охранники, а спустя некоторое время видим — стали редеть ряды охраны, а после обеда вообще исчезла охрана, и мы, видя все это, разбежались кто куда. Наступил час освобождения. Это было 2 мая 1945 года недалеко от города Шверин.

Разместились мы на ночлег в каком-то поместье. Немного отдохнули, осмотрелись и обратились в полевой военкомат. 12 мая 1945 года я был призван в ряды Советской Армии и зачислен в 152-й запасной стрелковый полк.

Возвращаясь немного назад, хочу сказать, что за время, пока нас гнали, узников Заксенхаузена, ежедневные страдания и голод, который мы испытывали, люди дошли до такой степени, что после каждого ночлега оставалось 10—15% на земле, которые никогда не проснулись. Так что из этого тысячного люда, если осталось в живых 25—30 тыс., не более, остальные остались лежать навечно.

Служба шла, нас обучали, откармливали понемногу, и мы становились снова людьми наравне с теми, которые не прошли такого страдания и унижения. Время службы прошло быстро, хотя пришлось нелегко, так как заболел глаз. Пришлось долго лечиться в полевом госпитале: дважды по три месяца. Результат: потеря зрения в левом глазе полностью. Стал инвалидом.

Демобилизован 22 октября 1946 года. «Годен к нестроевой службе по ст. 98 в пр. 1 НКО № 336 от 1942 г.» С 1955 г. работал в Боровской МТС трактористом, комбайнером. С 1955 по 1962 год работал в п/я-500 подсобное хозяйство трактористом, комбайнером. С 1962 г. работал на а/базе 2921 сперва автослесарем, позже автомехаником и уволен по собственному желанию в связи с уходом на пенсию по возрасту. Всего проработал в автобазе 33 года.

Судьба шести

Лавринович (Степанова) Мария Ефимовна

1922 г.р., ур. дер. Климково Ленинградской обл., проживает в дер. Черная Грязь Жуковского р-на Калужской области

Образование — учительница. Война застала в доме отдыха «Финский залив». Забрали на оборонные работы: военные аэродромы, противотанковые рвы. С образованием предложили на фронт. Взяли на Волховский фронт в разведгруппу. В 1942 г. из Ленинграда — в немецкий тыл. Задержана немцами — станция Будогошь (железная дорога Ленинград — Москва), в районе Тосма. Псков — тюрьма, из Пскова в Эстонию, г. Феллин и Фел. В 1944 г. — Германия. Концлагерь Равенсбрюк, концлагерь Маузельвиц. Работала в карьере. Лагерный номер 72608 Равенсбрюка С.У. В апреле 1944 г. концлагерь эвакуировали и на ст. Хевшид (Хевшиц), эшелон разбили, дальше вели пешком. Потом шесть узниц вместе со мной бежали: четыре москвички, я и одна ленинградка. Рема, Лиля, Софья, Нина, Фарида. Сейчас в живых Нина, Фарида (Москва) и я. Бежали лесом, оврагами. С трудом отпороли лагерные знаки, кое-как зашили. Перешли речку Эгер вброд. Шли по дороге. Попали на хутор, мокрые, голодные, сказали, что эвакуированные и чех Франц Цигер дал укрытие. Но кормить нас было нечем. Жили у него до окончания войны. Потом признались, что бежали из концлагеря, но он не выгнал и не разрешил больше нам ходить побираться, добывать пропитание, а сам стал менять свои запасы сигарет на крупу.