Седые дети войны: Воспоминания бывших узников фашистских концлагерей - [57]

Наши войска вели атаки. Нас быстро немцы погнали снова в вагоны и повезли дальше. Пригнали в Германию в направлении Шпандаувек в лагерь Райсбрюк (Равенсбрюк — прим, ред.) — это название помнил мой брат. Жаль он умер, не дожил до образования нашего Союза бывших малолетних узников фашистских концлагерей. Лагерь обнесен колючей проволокой, усиленно охранялся. Взрослые и подростки угонялись с утра до вечера на работы. Мы, дети, оставались в бараках. Голод, страх нас никогда не покидал. Ждали родителей, чтоб поесть один раз в день вареной брюквы или морковки. Поэтому я сейчас инвалид 2-й группы, у меня все внутри больное.

По утрам в бараки к нам приходили немцы, немки с собаками, с плетками и переводчиком, чтобы проверить, нет ли больных, особенно они боялись тифа. Если обнаруживали тиф, то семью увозили и сжигали, в бараках делали дезинфекцию. Еще помню, как при проверке утром маму немец заставил поднять брошенный окурок, а мама отказалась. Принесли скамейку, положили ее и стали бить плеткой, а потом погнали на работу.

Я очень болела. К концу 1944 года отнялись ноги, перестала ходить. Имею шрам на подбородке, немец мне оставил на память.

Прошло 54 года после войны. Помню, как нас освободили. Рано-рано утром к нам в лагерь проникла наша разведка. Услышав такие слова их: «Тише, матери, мы вас к обеду освободим», — все стали обниматься, плакать от радости. Да! К обеду нас освободила Советская Армия. Нас везли на попутных машинах до определенных пунктов. В одном из пунктов, помню, принесли нам наши солдаты патоки и белого хлеба, но не велели много есть детям, боялись, будет заворот кишок.

Много было в пути событий, все не опишешь.

Наступил долгожданный момент — добрались до своей земли — Родины. Вышли на своей станции, упала наша мама на землю, стала ее целовать и горстями ко рту прикладывать. А нам сказала: «Дети, я вас привезла домой хотя больными, но живыми. Живите дружно, честно, а я не жилец» — и вскоре умерла от туберкулеза легких. Это страшно мне вспоминать, как у нее изо рта текла кровь.

Нас с младшей сестрой определили в детский дом с. Мосур Барятинского района. Помог директор Людиновского тепловозостроительного завода.

Ну, теперь я инвалид 2-й группы, но оптимистка. Уже третий год поддерживаю связь с БМУ и работаю в комитете Калужского городского отделения Союза бывших малолетних узников фашистских концлагерей. Мне хочется сделать людям хотя бы что-то приятное.

Моя судьба

Капусткина (Фенькина) Анна Ивановна

1929 г.р., ур. пос. Великое Поле Калужской области

Я, Капусткина Анна Ивановна (девичья фамилия — Фенькина), 1929 года рождения, 26 октября родилась в Калужской области Жиздринского района Петровского сельсовета, пос. Великое Поле.

До войны жили в колхозе хорошо. Я закончила четвертый класс, и вдруг — война.

Осенью 1941 года в начале октября к нам ворвались немцы. Все были пьяные, веселые, но люди были напуганы их посещением и старались не показываться им на глаза. Пошла жизнь под страхом. Начались бомбежки.

Потом наши отогнали немцев. При отступлении немцы по соседству с нами в деревне Петровка расстреляли всех мужчин. Когда наши отступили и немцы вернулись, было это в 1942 году, в январе 21 числа. Тогда немцы сожгли наш поселок. Сначала у нас отобрали коров. Собрали стариков и под оружием приказали гнать коров на станцию Зикеево, а жителей поселка выгнали из домов кто в чем был. Матери несли малолетних детей, а старушки несли иконы. Потом нас, как скот, загнали всех в один большой дом, а с того конца стали поджигать наши дома. Мы думали, что и нас подожгут, но когда загорелся предпоследний дом, нас выгнали и погнали в сторону станции. Догнали до железнодорожного переезда и вернули назад. Наши дома уже догорали, кругом, то там, то здесь, взрывались патроны после отступления фронта. Осталось два каменных дома без крыш на весь поселок.

Перезимовали, а весной 43-го, в апреле месяце, нас вывезли в Белоруссию. Нас остановили в местечке Щучино, а потом через два месяца — в г. Лида Гродненской обл. В августе нас отправили в Германию.

Жили в лагерях г. Нордхаузен. Работала на заводе Норд-Верк. Будучи несовершеннолетней, работала по 12 часов и в дневную и в ночную смену. А в ночную сон-то берет свое — только голову опустишь (а тут немец старший над нами, ходил все время с кружкой воды), а он в лицо эту воду плюхнет, и сидишь смену мокрый у станка. Кормили плохо. Каждый день кольраби, а хлеб пекли с добавлением древесной муки. У людей стали болеть желудки. Когда на заводе в цеху получился обвал, нас перевезли в поселок Ильфельд. Там тоже мы жили в лагере за проволокой, и цех наш тоже перевели туда.

И вскорости стало слышно, что американцы наступают. Перед приходом американцев нас вывезли в лагерь Дора (Гарцунген) и хотели уничтожить, но американцы опередили.

Наутро в наш лагерь ворвались танки. До нашего прибытия в лагерь немцы всех уничтожили. Американцы там обнаружили электрические стулья, а потом пришел человек, который скрывался в горах, и рассказал: перед тем, как нас привезли в лагерь, немцы заставили мужчин копать себе могилу. И в этот ров их закопали живьем. Американцы заставили местных откопать этот ров, и там оказалось 27 человек. Местные жители сделали 27 гробов и похоронили их в братской могиле. Хоронили всем лагерем, был митинг, так как там были русские, белорусы, итальянцы и французы и даже два немца (их считали изменниками). Это было жуткое зрелище. Мы стояли и смотрели, когда вытаскивали их из ямы. У кого шинель закручена на голове, у кого кусок одеяла, кто рубашку натянул на голову: страшно смотреть смерти в глаза. Все это пришлось пережить.