Седов - [26]
Таков был маневр Вилькицкого. Он увенчался успехом, поддержанный теми людьми, для которых Седов – молодой человек, неизвестно откуда взявшийся, – был просто выскочкой. Естественно, что совет министров принял эту точку зрения, раз она исходила от морского ведомства.
Надежды Седова на получение государственной помощи рухнули. Любопытную роль сыграло в этом эпизоде «Новое Время». 12 мая, когда еще казалось, что правительство деньги даст, появился в этой газете фельетон М. Меньшикова: «Великие предприятия». Видимо, Меньшиков – самая чуткая собака а нововременской своре – что-то унюхал. И, как всегда, эта газета угодливо тявкнула по первому знаку министерских начальников. Меньшиков выступил против проекта Седова. «Как Америку, – острил он, – Северный полюс можно открыть только один раз». Так что непонятно даже, о чем хлопочет Седов, поскольку Пири уже был на полюсе.
Это был первый довод. А второй выглядел так: «Седова я не знаю и никто не знает. Если это частное предприятие – пожелаем успеха, но если национальное, если Государственная дума дает деньги, то надо подыскать других начальников, более солидных… Я полагаю не лишним предостеречь Государственную думу от поспешных решений».
Полное совпадение с позицией того ареопага, который судил Седова под председательством Вилькицкого! Такова была подлинная прочность и ценность поддержки «Нового Времени».
Но еще больше, чем фельетон Меньшикова, огорчила Седова статья путешественника В. Русанова в кадетской газете «Речь». Меньшиков был невежда и холуй, человек просто нечистоплотный – обижаться на него было бессмысленно. Русанов же был известен как предприимчивый и образованный полярник. «Вполне отдавая должное смелости решения молодого исследователя, – писал Русанов, – нельзя в то же время не высказать некоторого сомнения относительно исполнимости и самой полезности задуманного им предприятия». Дальше шли соображения о трудности из-за тумана и туч получить на полюсе точные астрономические определения, а потому и о ничтожности научных результатов подобных экспедиций, о бедности оборудования предполагаемой экспедиции, о том, что после Пири уже и ходить На полюс не стоит…>{32}
Казалось, что плоды трехмесячной работы погибли и вместе с этим навсегда погибла надежда на осуществление задуманного плана. Напрасно, значит, уговаривал он этих холеных господ из национального союза, дежурил в приемных министров, десятки раз объяснял безграмотным и все перевиравшим репортерам, где проходит Полярный круг и что такое нарты… Напрасно давал свою подпись под всякие воззвания и обращения к чуткому обществу и отзывчивому правительству. Не к чему было читать свои лекции, после которых воодушевленная публика осторожно опускала серебряные мотеты в чью-нибудь шляпу. И в Архангельск, в Москву тоже ездить не стоило с лекциями, уговорами и просьбами. Все рухнуло, потому что до августа осталось всего два с половиной месяца, а денег не было.
А что же всероссийский сбор пожертвований, начатый «Новым Временем» и комитетом еще в марте?
Когда подсчитали собранные деньги, то оказалось в наличии всего тысячи три. В кассу экспедиции поступали гроши. Не до Северного полюса, видимо, было и тем, у кого могли найтись свободные тысячи, и тем, кто на хорошее дело не пожалел бы последнего четвертака. 19 апреля петербургские газеты напечатали первые короткие телеграммы о Ленском расстреле. Рабочий класс ответил на преступление царских слуг массовыми политическими забастовками. Начался новый революционный подъем, после нескольких лет реакции и упадка. Настроение народных масс напоминало о пятом годе. Могучие волны революционного прибоя расшатывали царскую власть.
В этой обстановке призывы Седова казались чем-то чуждым и оторванным от жизни. К тому же люди, которые лицемерно поддерживали план Седова, сами были враждебны народу, и достаточно было того, что на стороне Седова черносотенное «Новое Время», чтобы отвратить от его замыслов прогрессивные демократические элементы общества.
Через несколько дней после заседания совета министров, на котором правительство отказало Седову в дотации, он прочитал в газете интервью с А. Бунге. Доктор Бунге, известный полярник, был одним из участников комиссии Вилькицкого, провалившей проект Седова. Теперь он писал: «Некоторое время назад, когда я прочитал заметку об экспедиции лейтенанта Седова к Северному полюсу, я отнесся к этой экспедиции отрицательно. Но после того, как я увидел лейтенанта Седова и говорил с ним лично, я пришел к совершенно обратным заключениям. Я увидел в лейтенанте Седове человека, вполне подготовленного к – подобного рода экспедициям и практически и теоретически знающего полярные страны… Экспедиция разработана вполне правильно как по основным положениям, так и по осторожной предусмотрительности расчетов».
Это был неожиданный и приятный подарок, полученный Седовым в дни, когда казалось, что все от него отвернулись. Ведь он знал, что обыватели и прямые противники его дела перевели постановление совета министров на свой язык, на котором «непродуманность» звучит как «мальчишество» или просто «глупость», а неудовлетворение просьбы о выдаче денег истолковывается как провал аферы. Седов уже тогда чувствовал, что, если ему не удастся делом доказать основательность своего плана и свою готовность на жертву, его имя станет синонимом карьериста-неудачника или пустого самонадеянного невежды. Этому могло только способствовать его невольное сотрудничество с нововременской шайкой, в которой было немало уже прославившихся участников всякого рода прибыльных «благотворительных» махинаций.
