Седого графа сын побочный - [6]
— Я вам сейчас всё объясню. Отец мой умер в 2004-м на Украине, я не смог с ним проститься, поскольку был в черном списке украинских властей, среди persons non grata.
В 2008 году умерла моя мать. К тому времени чёрный список на Украине отменили, и я смог поехать в Харьков хоронить мать. Среди фотографий, которые я увёз с собой в Москву, я позже обнаружил жёлтую от времени, на солидном картоне по моде того времени фотографию моей бабки Веры Мироновны Борисенко, но это была лишь половина фотографии, ибо часть её, запечатлевшая мужчину в военной форме, была отрезана. От мужчины остался лишь крайний клочок погона и мелкий кусок тульи фуражки.
Обе сотрудницы ЗАГСа, и младшая, и старшая, смотрели на меня отсутствующими глазами.
— Не подозревайте меня в том, что я лунатик…
— Да нет, что вы, — они переглянулись.
— Я по профессии писатель. Я просто хочу знать для себя, кто был мой дед Иван Иванович. Если окажется, что он был белогвардеец, то это обстоятельство объяснит почему мой отец, человек и умный, и талантливый, не поднялся в армии выше капитана.
Вот смотрите, — я запустил руку в чёрную папку, выудив для этого папку из портфеля, — вот смотрите, вот эта фотография. Смотрите: вот моя молодая бабка — Вера Мироновна, а вот плечо военного и кусок тульи. А вот на обороте была надпись — она тщательно срезана, только несколько линий чёрной тушью остались…
Сотрудницы ЗАГСа вгляделись в кусок картона и в его оборот. На фотографии была бабка Вера, ещё глупая и не настрадавшаяся, в том же конверте, впрочем, была на другой поздней фотографии и другая бабка Вера — уже старая и вдоволь настрадавшаяся.
Я назвал сотрудниц ЗАГСа «добрыми женщинами», и они подобрели от такого библейского обращения.
Старшая принесла мне копию — пару листов из метрической книги, и сообщила, что мне нужна метрическая книга одной из бобровских церквей, скорее всего, Николаевского собора, за 1918 год, скорее всего, там найдётся запись о крещении моего отца, и о дате рождения его, и о родителях. Но там всё будет немногословно.
— Раньше метрические книги хранились у нас. Но совсем недавно их забрали на реставрацию, поскольку обветшали они. После реставрации они к нам не вернутся, но поступят в архив города Воронежа, — объяснила старшая.
Помолчала. — И ещё хочу вас предупредить, что 1918 год — самый нехороший год для записей актов гражданского состояния. Церковь продолжала кое-как вести свои метрические записи, а новая власть ввела новую систему ЗАГСов, потому и церковь уже плохо работала, спустя рукава вели метрические книги, и ЗАГСы ещё ничего не умели. Самый плохо документированный год.
Я подарил им по книге, а они, расчувствовавшись, дали мне телефон сотрудника Воронежского архива, в чьё ведение поступили метрические книги. Я тотчас ему позвонил. Он со мной довольно любезно поговорил, но дал не особенно обнадёживающие сведения: метрические книги по Боброву действительно находятся на реставрации. Дорогих реставраторов архив себе позволить не может, пользуется молодыми и неопытными, а эти будут возиться долго, дай Бог, чтобы в год уложились.
Таким образом, моё расследование зашло в тупик. На прощание сотрудник Воронежского ЗАГСа сообщил мне, чтобы я особенно не надеялся на метрические книги.
Во-первых, именно нужная вам метрическая книга могла и не сохраниться.
Во-вторых, там может быть просто вырван нужный вам лист, в те годы часто такое вытворяли, чтобы скрыть порочащее, с точки зрения новой власти, происхождение.
И в третьих, именно в 1918 году в делопроизводстве как раз ввели новые правила. В метрических книгах уже не писали, из какого сословия человек происходит. Сословия ведь революция отменила, все стали гражданами…
В Москву мы поехали сквозь жуткий ураган. Мускулистый, падавший гвоздями ливень грозил продырявить наш «хуиндаи», молнии грозились нас испепелить. Водитель Колян, обычно крепкий и выносливый парень, два раза, находясь в полном изнеможении, останавливался отдохнуть. Было такое впечатление, что высшие силы очень не хотят моего расследования.
Прошёл чуть ли не год. В середине марта 2016-го я перенес нейрохирургическую операцию, приобрёл негативный опыт, о котором написал в книге «…и его демоны».
В конце марта воронежский мощный Костя нашёл мне краеведа по имени Антон и по фамилии Климов. Климов писал свою фамилию в Интернете как Klimoff. Я договорился с Klimoff, что он за небольшую плату (время от времени я посылал ему по 5 тысяч рублей) начнет искать для меня, раскапывать семейные тайны.
14 апреля 2016 Klimoff прислал сообщение, что в метрической книге Троицкой церкви города Боброва за 1918 год он обнаружил такую запись о рождении моего отца:
Младенец по имени Вениамин родился 20 марта, крещён был 22 марта протоиереем Симеоном Ключанским.
Святой празднуется 31 марта.
Родители: Бобровского уезда, слободы Масловки гражданин Иван Иванович Савенко и законная жена его Вера Мироновна, оба православные.
Интересны восприемники:
Вятской губернии, Яранского уезда слободы Кукарки гражданин Пётр Неофитович Лутошкин и слободы Масловки гражданина Ивана Ивановича Савенко — дочь Наталия.
Роман «Это я — Эдичка» — история любви с откровенно-шокирующими сценами собрала огромное количество самых противоречивых отзывов. Из-за морально-этических соображений и использования ненормативной лексики книга не рекомендуется для чтения лицам, не достигшим 18-летнего возраста.
«Палач» — один из самых известных романов Эдуарда Лимонова, принесший ему славу сильного и жесткого прозаика. Главный герой, польский эмигрант, попадает в 1970-е годы в США и становится профессиональным жиголо. Сам себя он называет палачом, хозяином богатых и сытых дам. По сути, это простая и печальная история об одиночестве и душевной пустоте, рассказанная безжалостно и откровенно. Читатель, ты держишь в руках не просто книгу, но первое во всем мире творение жанра. «Палач» был написан в Париже в 1982 году, во времена, когда еще писателей и книгоиздателей преследовали в судах за садо-мазохистские сюжеты, а я храбро сделал героем книги профессионального садиста.
Возможно, этот роман является творческой вершиной Лимонова. В конспективной, почти афористичной форме здесь изложены его любимые идеи, опробованы самые смелые образы.Эту книгу надо читать в метро, но при этом необходимо помнить: в удобную для чтения форму Лимонов вложил весьма радикальное содержание.Лицам, не достигшим совершеннолетия, читать не рекомендуется!
«...Общего оргазма у нас в тот день не получилось, так как Наташа каталась по полу от хохота и настроение было безнадежно веселым, недостаточно серьезным для общего оргазма. Я читал ей вслух порносценарий...»Предупреждение: текст содержит ненормативную лексику!
• Эксцессы• Юбилей дяди Изи• Мой лейтенант• Двойник• On the wild side• Американский редактор• Американские каникулы• East-side — West-side• Эпоха бессознания• Красавица, вдохновляющая поэта• Муссолини и другие фашисты…• Press-Clips• Стена плача• The absolute beginner• Трупный яд XIX века• Веселый и могучий Русский сексЛицам, не достигшим совершеннолетия, читать не рекомендуется!
«Что в книге? Я собрал вместе куски пейзажей, ситуации, случившиеся со мной в последнее время, всплывшие из хаоса воспоминания, и вот швыряю вам, мои наследники (а это кто угодно: зэки, работяги, иностранцы, гулящие девки, солдаты, полицейские, революционеры), я швыряю вам результаты». — Эдуард Лимонов. «Старик путешествует» — последняя книга, написанная Эдуардом Лимоновым. По словам автора в ее основе «яркие вспышки сознания», освещающие его детство, годы в Париже и Нью-Йорке, недавние поездки в Италию, Францию, Испанию, Монголию, Абхазию и другие страны.
Холодная, ледяная Земля будущего. Климатическая катастрофа заставила людей забыть о делении на расы и народы, ведь перед ними теперь стояла куда более глобальная задача: выжить любой ценой. Юнона – отпетая мошенница с печальным прошлым, зарабатывающая на жизнь продажей оружия. Филипп – эгоистичный детектив, страстно желающий получить повышение. Агата – младшая сестра Юноны, болезненная девочка, носящая в себе особенный ген и даже не подозревающая об этом… Всё меняется, когда во время непринужденной прогулки Агату дерзко похищают, а Юнону обвиняют в её убийстве. Комментарий Редакции: Однажды система перестанет заигрывать с гуманизмом и изобретет способ самоликвидации.
«Отчего-то я уверен, что хоть один человек из ста… если вообще сто человек каким-то образом забредут в этот забытый богом уголок… Так вот, я уверен, что хотя бы один человек из ста непременно задержится на этой странице. И взгляд его не скользнёт лениво и равнодушно по тёмно-серым строчкам на белом фоне страницы, а задержится… Задержится, быть может, лишь на секунду или две на моём сайте, лишь две секунды будет гостем в моём виртуальном доме, но и этого будет достаточно — он прозреет, он очнётся, он обретёт себя, и тогда в глазах его появится тот знакомый мне, лихорадочный, сумасшедший, никакой завесой рассудочности и пошлой, мещанской «нормальности» не скрываемый огонь. Огонь Революции. Я верю в тебя, человек! Верю в ржавые гвозди, вбитые в твою голову.
Нет повести печальнее на свете, чем повесть человека, которого в расцвете лет кусает энцефалитный клещ. Автобиографическая повесть.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Быль это или не быль – кто знает? Может быть, мы все являемся свидетелями великих битв и сражений, но этого не помним или не хотим помнить. Кто знает?