Съедобная история человечества. Еда как она есть – от жертвоприношения до консервной банки - [43]

Похожая, хотя и менее поэтичная история наблюдалась во всей Европе: комбинация голода, войны и продвижение правительствами этой культуры привело к тому, что к 1800 г. картофель зарекомендовал себя как важный новый продукт питания. Сэр Фредерик Иден, английский писатель и социолог, писал, что в Ланкашире «это постоянное блюдо в каждой еде, за исключением завтрака, за столами богатых и бедных… картофель, возможно, столь же сильный пример человеческого наслаждения, какой только можно придумать». Картошка была провозглашена «величайшим благословением, которое производит почва», «чудом земледелия» и «самым ценным из корней». В 1795 г., после плохих урожаев пшеницы в 1793 и 1794 гг., многие отказались от своих предрассудков в отношении картофеля. The Times of London даже стала печатать рецепты картофельного супа и хлеба с кукурузой и картофелем. В пользу картофеля сыграл также высокий статус белого хлеба, сделанного из пшеницы, по сравнению с черным хлебом, сделанным из ржи, овса и ячменя. Английские рабочие, ставшие достаточно зажиточными, переходили с коричневого хлеба на белый в течение всего XVIII в. и очень неохотно переключались обратно. Когда были тяжелые времена, они скорее ели бы картошку.

В своей книге «Исследование о природе и причинах богатства народов», изданной в 1776 г., шотландский философ и экономист Адам Смит заметил, что «количество еды, которое можно получить с поля картофеля, не уступает по количеству то, что можно взять с поля риса, и намного превосходит то, что производится на поле пшеницы». Даже учитывая тот факт, что картофель содержит большое количество воды, он отметил, что «акр картофеля все равно будет производить 6 тыс. единиц веса твердой еды, в три раза больше, чем то количество, которое производит акр пшеницы». Его похвала картофелю продолжилась словами, которые теперь кажутся пророческими: «Когда-нибудь этот корень станет таким же важным в любой части Европы, как рис в рисовых странах, станет общей и любимой растительной пищей людей, займет ту же долю земель, на которых обрабатываются пшеница и другие сорта зерна для производства пищи в настоящее время, но будет поддерживать гораздо большее количество людей, и… население вырастет».

От Колумба до Мальтуса

Три века спустя после прибытия Колумба в Америку и последующего обмена растениями, болезнями и людьми мир изменился. Оспа, грипп, тиф, корь и другие болезни Старого Света – многие из них это последствия близости человека к домашним животным (свиньи, коровы и куры, которые не были известны в Новом Свете) – уничтожили коренные народы Америки, не имевшие иммунитета к таким болезням. По разным оценкам, в доколумбовое время население Северной и Южной Америки составляло от 9 до 112 млн человек (консенсусная цифра – 50 млн). К 1650 г. из-за болезней и военных действий оно сократилось до 8 млн, что дает представление о масштабе катастрофы. И это при том, что после того как их невидимые биологические «союзники» уничтожили коренные народы Америки, европейцы начали массово импортировать рабов из Африки на сахарные плантации. Демографический портрет Африки и Америки кардинально изменился, и колумбийский обмен также сыграл в этом серьезную роль.

В Китае появление кукурузы и сладкого картофеля способствовало увеличению населения со 140 млн в 1650 г. до 400 млн в 1850-м. Поскольку кукурузу можно было выращивать в районах, слишком сухих для риса, и на склонах, которые трудно было поливать, это быстро увеличило рост продовольствия и позволило людям жить в новых местах. Так, чтобы освободить место для растений, используемых в производстве индиго и джута, были вырублены леса на нагорье бассейна реки Янцзы. Это позволило обеспечить крестьян, выращивавших эти растения, достаточным количеством кукурузы и сладкого картофеля, которые хорошо росли на холмах. Кроме того, многоурожайность картофеля и кукурузы позволила производить продукты питания в соответствии с потребностями растущего населения. Когда рис выращивается на заливных полях, он поглощает большую часть питательных веществ из воды, а не из почвы, так что его можно многократно собирать на одной и той же земле без необходимости заводить землю «под пар», чтобы почва восстановилась. Фермеры на юге Китая иногда собирают два или даже три урожая в год на одном и том же участке.

В то же время в Европе новые культуры сыграли свою роль в увеличении населения со 103 млн в 1650 г. до 274 млн в 1850-м. В XVI в. основные европейские зерновые культуры – пшеница и рожь, давали примерно вдвое меньше продуктов питания на гектар (по весу), чем кукуруза в Америке, и около четверти от риса в Южной Азии. Так что появление кукурузы и картофеля в Европе позволило получать гораздо больше еды на той же площади. Самый яркий пример – Ирландия, где население увеличилось с 500 тыс. в 1660 г. до 9 млн в 1840-м, что было бы невозможно без использования картофеля. Без таких преобразований страна могла бы обеспечить лишь 5 млн человек достаточным количеством пшеницы. Это значит, что благодаря картошке почти вдвое можно увеличить число людей, обеспеченных достаточным количеством еды, даже если всю пшеницу отправлять на экспорт. Кроме того, картофель более непритязателен, и его можно выращивать в Европе на землях, не приспособленных для пшеницы. Сытая жизнь делает людей более здоровыми и устойчивыми к болезням, а значит, смертность падает, а рождаемость растет. Это то, что картошка делала на севере Европы, кукуруза – на юге. В течение XVIII в. население Испании и Италии выросло почти вдвое.