Седьмой лимузин - [4]

Что же касается самого Элио Чезале, то Алан сразу же обнаружил, насколько поверхностным может оказаться первое впечатление. Скорчившись на полу в задней части джипа, Чезале, казалось, был занят исключительно самим собой и не столько пресекал, сколько всем своим поведением предотвращал любые попытки контакта. Но сейчас он широко, благодарно, искренне и даже как-то лучезарно улыбнулся своему спасителю.

— Очки, я запомнил их. — Он взял руку Алана обеими своими. — Похож на вашего президента Рузвельта в его молодые годы.

Старший лейтенант мысленно подбросил это сравнение, как монету, на орла и решку, не будучи уверенным, что ему польстили. Чезале меж тем обратился к полковнику Бауэру.

— Нам с вами, полковник, присущи порывы безрассудной и необузданной смелости. Но подлинных героев найти куда сложнее. Пока они не погибли. А уж на это я насмотрелся. — Он пристально взглянул на Алана, а затем с явным удовлетворением откинулся на подушки. — И лица, полковник, я верю в лица. Я потратил годы на то, чтобы научиться разбираться в них.

Чезале явно произнес все это искренне. Затем широко зевнул, сделал попытку улыбнуться — и тут же заснул, сразу захрапев. И на лице у полковника, хотя он, разумеется, бодрствовал, было то же сонно-блаженное выражение.

— Пойдемте, старший лейтенант.

Служебная машина полковника, неприметный старый «Гудзон», доставила их в «Гран Палас», который, прослужив долгие годы белым покорителям Алжира и высшему офицерству Африканского корпуса, превратился сейчас в излюбленное злачное место нынешних победителей. Пройдя на занавешенную веерами веранду, полковник заказал два рома и две кока-колы, затем достал из портфеля объемистое досье.

— Начнем с того, что вам ничего не угрожает, старший лейтенант. — Произнеся эту неожиданную фразу, полковник сделал паузу, достал сигарету. Затем приступил к делу. — Вам что-нибудь известно об автогонках?

Алан пришел в полное замешательство, хотя и надеялся, что сумел этого не показать.

— Папаша однажды брал меня в детстве посмотреть на гонки. Но я был совсем ребенком. Помню только, как уши зажимал.

— Эксперт! Так я и думал, — хмыкнул полковник.

Он щелкнул золотой зажигалкой далеко не армейского образца. Затем достал фотографию Элио Чезале, на который тот, худощавый, ослепительно красивый, с развевающимися волосами а ля Рудольфо Валентино, сидел за рулем продолговатой, как пуля, гоночной машины.

— Ваша находка, старший лейтенант. Прямо скажем, незаурядная. Один из пяти или шести лучших гонщиков мира, — пояснил полковник, по ходу дела сверяясь с собственными заметками. — В одной лиге с Нуволари, Бенуа, может быть, одним или двумя немцами. И, возможно, непревзойденный мастер в обращении с изысканными автомобилями. «Альфа Ромео», «Деляж» и, в особенности, «Бугатти». Вот как раз «Бугатти» на этом снимке. Модель 35. — Машина была ненамного длиннее тех, снимки которых доводилось видеть Алану в отчетах о гонках. Но полковник зачитал ему длинный список трофеев, завоеванных Чезале на этой маленькой машине в Лe Мане, в Тарга Флорио, в Нюрнберге… этапы Гран-при превратились сейчас в мишени для бомбардировочной авиации.

Алан всмотрелся в фото.

— А как… — начал он.

Идиотский вопрос. Он понял это, прежде чем успел досказать его до конца. А как человек такого ранга может оказаться в концлагере? Но полковник, поняв его мысль, побарабанил себя пальцами по предплечью — как раз там, где вытатуировали бы лагерный номер, если бы третий рейх выиграл войну.

— Он не любит говорить об этом. Мне кажется, кто-то из его друзей, кто-то, кому он доверял, заложил его этим жабам из Виши. Он мог бы навсегда исчезнуть за колючей проволокой, но один из адъютантов Роммеля, возможно, фанатичный болельщик автогонок, увидел его фамилию в списке отправляемых в трудовой лагерь, идентифицировал ее и перевел Чезале в офицерский автоклуб, чтобы придать последнему определенный блеск.

Окончательно наметившееся поражение, даже в его немецкой разновидности, привнесло в ситуацию элементы хаоса, воспользовавшись которыми можно было спастись бегством.

— Нам стало известно о том, в какой ярости пребывает Роммель, — ликующе сообщил полковник Бауэр. — Он собирался переправить нашего маэстро в Германию самолетом, хотел, должно быть, усадить его за руль генеральского мерседеса.

Ну, и какая же роль отводилась во всей этой истории Алану? Внезапно он понял. Подобно кавалерии, он предпринял лихой налет во спасение пленных.

— Вы должны согласиться с тем, что в плане общественного мнения это для нас колоссальная удача. — Полковник широко раскинул руки. — Представьте себе заголовки. «Офицер вспомогательных войск спасает знаменитого гонщика из лап нацистских ублюдков».

— Но, сэр, я всего лишь подобрал на дороге раненого. Мне бы не хотелось, чтобы вокруг этого поднялась шумиха.

— Вы отличный парень, лейтенант. Просто вам малость не хватает воображения. Да, «Звезды и полосы» потребуют подробного освещения событий, когда мистер Чезале выпишется из госпиталя. И с его стороны, и с вашей. И два интервью. Может быть, даже с фотографией, на которой вы снимаете его своей камерой.