Седьмой круг ада - [58]
Монотонная ходьба утомила часового. Забавы ради он, балансируя на рельсах, прошелся до самого паровоза бронепоезда.
Паровоз слабо гудел.
Часовой замер, прислушался, что-то туго и долго соображая. Гул усилился.
И тогда часовой решительно подошел к двери паровозной будки.
— Эй, есть там кто? — крикнул он и с силой постучал прикладом по бронированной плите.
Из паровоза с недовольным видом выглянул клепальщик и, сверкая белками глаз, отозвался:
— Ну, чего тебе?
— Слышь-ка, Федор. А чего это у вас паровоз как самовар шумит? Пары, что ли, поднимаете?
Клепальщик взглянул на него с насмешкой, словно говоря: «Ну и остолоп же ты, братец!» — и сердито буркнул:
— А как, по-твоему, еще арматуру на давление проверишь? Шел бы ты отсюда, не мешал людям работать!
— Да я к тому, что вроде говорили, будто не готов паровоз-то, — раздумчиво протянул часовой, почесывая о кончик штыка небритую щеку. — А теперь… вон и эту… проверяете.
— Поднатужились ребята, вот те и готов!
— Ну-ну, это добре, это в аккурат… — смущенный своей нескладностью, косноязычно оправдывался часовой.
— Ты бы лучше кипяточку из куба принес, — попросил клепальщик. — Все одно без дела маешься, а у нас запарка.
— Оно, конечно, не положено и супротив уставу, но ежели так… Давай принесу.
«Нехай тужатся! — направляясь в мастерские и помахивая пустым чайником, благодушно думал он о клепальщике и его товарищах. — От них, от рабочих, пошла вся заваруха. Ежели бы завсегда тужились — некогда б революцию было делать…»
Клепальщик, подождав, когда часовой скроется в мастерских, сноровисто выбрался из паровозной будки, подбежал к забору. Низко пригнулся и, осторожно отодвинув несколько досок, тихо прошептал:
— Давайте! И побыстрее!
Первым протиснулся в щель в заборе Анисим Мещерников. Следом двинулся и зацепился бушлатом Василий Воробьев.
— Эй, тюхи-матюхи! Потише! — Клепальщик протянул руку пыхтящему в щели Воробьеву. Затем неслышно проскользнули во двор Красильников и несколько боевиков. Быстро пересекли один за другим двор мастерских, торопливо занырнули в будку паровоза и броневагон.
Федор прошел по двору последним. Все получилось будто по писаному: и часовой попался, на счастье, какой-то малахольный, и начальство, видя, как стараются рабочие, под руку не лезло… Он остановился возле паровоза. Повернувшись к ветру спиной, закурил. Часового все еще не было: видно, решил погреться у куба с кипятком.
Мещерников уже приступил к работе. Сняв куртку, он ловко метал в топку уголь. Мышцы под рубахой ходуном ходили. Отсветы яростного пламени играли на лице Анисима; искры вспархивали после каждого броска в топку, жгли руки, падали на ноги. Стрелка манометра медленно и задумчиво ползла за стеклом к красной черте. В час дня им надо тронуться в путь.
Ровно в час Мещерников передал лопату клепальщику Федору, взялся за переговорную трубку, громко сказал в нее.
— Эй, в броневагоне! У нас порядок! Так что, Семен? Начнем, благословясь?
Красильников дунул в трубку и лишь после этого откликнулся:
— Давай, Анисим!
— Ага! Понял! — Мещерников повесил переговорную трубку на рычаг, положил руки на реверс и стал постепенно и плавно отжимать его вниз.
Густые клубы пара окутали паровоз. Туго задрожали рельсы.
Часовой в испуге бежал навстречу и не верил своим глазам. Темная громада бронепоезда все быстрей и быстрей надвигалась на него. Набирая скорость, тяжело лязгая сцепами, бронепоезд подошел к воротам. С грохотом разлетелись в стороны высаженные паровозом створки, рухнули столбы.
Бронепоезд — железный, неприступный — пронесся мимо часового, со свистом выбрасывая под колеса клубы пара, унося на лобовой броне щепки и доски от ворот.
Проводив его обалделым взглядом, часовой сорвал с плеча винтовку, выпалил в небо, поднимая тревогу.
Поздно! Бронепоезд, пластаясь всей своей громадиной над гудящими рельсами, бойко стучал на стыках колесами тяжелых броневагонов. Впереди показался сигнальный фонарь выходной стрелки. Анисим вновь взялся за реверс, отжал его вверх — бронепоезд начал притормаживать.
Парнишка-боевик появился возле стрелки, помахал над головой шапкой.
— Порядок! — крикнул Мещерникову клепальщик Федор. Поплевав на ладони, он принялся с остервенением швырять в топку уголь. И опять заплясали в паровозной будке огненные блики.
— Семен! Слышишь, Семен! — закричал в переговорную трубку Анисим. — Выходим на крепостную ветку! — И, обождав немного, добавил: — Все! Вышли! Теперь — только вперед! Обратного пути у нас нету!
Кольцов лежал в камере, вглядываясь в кусочек неба, перечеркнутый решеткой.
Под каменными сводами гулко стучали шаги надзирателя. Размеренным шагом он ходил по коридору. Взад-вперед. Взад-вперед… Время от времени он открывал окошко в двери и заглядывал в камеру — тогда его юркие глазки шмыгали из угла в угол. Кольцову иногда казалось, что глаза надзирателя живут отдельно от него, сами по себе, и усердно работают. Глаза-соглядатаи. Глаза-сыщики.
Пора вставать. Вот-вот надзиратель, заглянув в очередной раз в камеру, откроет дверь и рявкнет: «На прогулку!»
Выход на прогулку ровно в час. Через пять минут он будет во внутреннем дворе крепости. И тогда же подойдет бронепоезд. Как только на крепость обрушатся снаряды, охране станет не до него. Даже на фронте при внезапном артобстреле люди испытывают смятение и страх, забиваются в укрытия, в любую щель. А тюремщики все же не фронтовики. Скорее они решат, что это небо обрушилось на землю, чем сообразят, что же в действительности происходит. Нет, охранникам будет не до него. Они побеспокоятся о своей безопасности, он — о своей. А когда снаряды взломают крепостную стену — бегом к бронепоезду!.. Но сначала надо встать. А встать трудно: голова кружится, пот заливает глаза. И — слабость. Неприятная, липкая слабость, вдавливающая тело в жесткую тюремную койку. Видимо, простудился. Вчера, когда приходил Колен, еще хоть как-то держался. На последнем пределе, но держался. А сегодня что-то совсем раскис.
И вновь мы встречаемся с уже полюбившимися героями сериала «Адъютант его превосходительства» – Павлом Кольцовым, Петром Фроловым, Таней Щукиной и многими другими. В новом романе Игоря Болгарина рассказывается о секретной операции под грифом «Бриллиантовая дипломатия», к которой прибегло молодое правительство Советской республики для скорейшего завершения Гражданской войны, а также об операции «Засада», не менее трудной и головоломной, проведенной Павлом Кольцовым незадолго до последних сражений на Южном фронте, в октябре 1920 года.
Конец 1920 года. Война в Крыму закончилась. Остатки Вооруженных сил Юга России эвакуировались в Константинополь, их временно расположили на Галлиполийском полуострове. Но жизнь в изгнании тяжка, и многие хотели бы вернуться на Родину. В их числе оказался и генерал-лейтенант Яков Слащёв-Крымский, осужденный офицерским судом чести и разжалованный бароном Врангелем в рядовые за резкую критику его действий в Крыму. Прозябая в одиночестве и нищете, Слащёв неожиданно получил шанс на возвращение, когда к нему пришел его старый знакомый Павел Кольцов, отправленный в Галлиполи со специальной миссией самим Дзержинским…
В романе рассказывается об одной из самых драматических страниц Гражданской войны – боях под Каховкой. В центре произведения судьбы бывшего «адъютанта его превосходительства» комиссара ЧК Павла Кольцова и белого генерала Слащева, которые неожиданно оказываются не только врагами.
Как стремительно летит время на войне! Лишь год назад Павел Андреевич Кольцов служил «адъютантом его превосходительства». Всего лишь год, но как давно это было… Кольцов попадает туда, откуда, кажется, нет возврата – в ставку беспощадного батьки Махно. А путаные военные дороги разводят Старцева, Наташу, Красильникова, Юру. Свой, совершенно неожиданный путь выбирает и полковник Щукин…
1920 год. Гражданская война близится к концу. Барон Врангель, окопавшийся в Крыму, постепенно теряет свои позиции. Павел Кольцов, уполномоченный комиссар ВЧК, откомандирован на Южный фронт, под Каховку. Кольцову поручено контролировать действия анархистов при форсировании Сиваша и захвате врангелевских позиций. Кольцов отправляется в расположение махновцев, но по дороге попадает в непредвиденные обстоятельства, которые могут повлиять на его дальнейшее пребывание в Крыму…Кольцову предстоит решить множество сложных задач.
Повесть В. Смирнова и И. Болгарина рассказывает о героических делах советских партизан в годы Великой Отечественной войны.
Звукозапись, радио, телевидение и массовое распространение преобразили облик музыки куда радикальнее, чем отдельные композиторы и исполнители. Общественный запрос и культурные реалии времени ставили перед разными направлениями одни и те же проблемы, на которые они реагировали и отвечали по-разному, закаляя свою идентичность. В основу настоящей книги положен цикл лекций, прочитанных Артёмом Рондаревым в Высшей школе экономики в рамках курса о современной музыке, где он смог описать весь спектр основных жанров, течений и стилей XX века: от академического авангарда до джаза, рок-н-ролла, хип-хопа и электронной музыки.
Как жили и работали, что ели, чем лечились, на чем ездили, что носили и как развлекались обычные англичане много лет назад? Авторитетный британский историк отправляется в путешествие по драматической эпохе, представленной периодом от коронации Генриха VII до смерти Елизаветы I. Опираясь как на солидные документальные источники, так и на собственный опыт реконструкции исторических условий, автор знакомит с многочисленными аспектами повседневной жизни в XVI веке — от гигиенических процедур до особенностей питания, от занятий, связанных с тяжелым физическим трудом, до проблем образования и воспитания и многих других.
Полу-сказка – полу-повесть с Интернетом и гонцом, с полу-шуточным началом и трагическим концом. Сказание о жизни, текущей в двух разных пластах времени, о земной любви и неземном запрете,о мудрой старости и безумной прыти, о мужском достоинстве и женском терпении. К удивлению автора придуманные им герои часто спорили с ним, а иногда даже водили его пером, тогда-то и потекла в ковши и братины хмельная бражка, сбросила с себя одежды прекрасная боярыня и обагрились кровью меч, кинжал и топор.
Беседа императора Константина и патриарха об истоках христианства, где Иисус – продолжатель учения пророка Махавиры. Что означает очистительная жертва Иисуса и его вознесение? Принципы миссионерства от Марии Назаретянки и от Марии Магдалены. Эксперимент князя Буса Белояра и отца Григориса по выводу христианства из сектантства на основе скифской культуры. Реформа Константина Великого.
Принятое Гитлером решение о проведении операций германскими вооруженными силами не являлось необратимым, однако механизм подготовки вермахта к боевым действиям «запускался» сразу же, как только «фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами решил». Складывалась парадоксальная ситуация, когда командование вермахта приступало к развертыванию войск в соответствии с принятыми директивами, однако само проведение этих операций, равно как и сроки их проведения (которые не всегда завершались их осуществлением), определялись единолично Гитлером. Неадекватное восприятие командованием вермахта даты начала операции «Барбаросса» – в то время, когда такая дата не была еще обозначена Гитлером – перенос сроков начала операции, вернее готовности к ее проведению, все это приводило к разнобою в докладываемых разведкой датах.
После Октябрьской революции 1917 года верховным законодательным органом РСФСР стал ВЦИК – Всероссийский центральный исполнительный комитет, который давал общее направление деятельности правительства и всех органов власти. С образованием СССР в 1922 году был создан Центральный исполнительный комитет – сначала однопалатный, а с 1924 года – двухпалатный высший орган госвласти в период между Всесоюзными съездами Советов. Он имел широкие полномочия в экономической области, в утверждение госбюджета, ратификации международных договоров и т. д.
1919 год. Войска Деникина как волны захлестывают Украину, рвутся к Харькову, Киеву, Орлу… И в это время у генерала Ковалевского появляется новый адъютант – капитан Павел Андреевич Кольцов. Знаменитый роман (как и снятый по нему телевизионный фильм) давно и по достоинству оценен любителями остросюжетной литературы.
Павел Кольцов, в прошлом офицер, а ныне красный разведчик, становится адъютантом командующего белой Добровольческой армией. Совершив ряд подвигов, в конце концов Павел вынужден разоблачить себя, чтобы остановить поезд со смертельным грузом…Кольцова ожидает расстрел. Заключенный в камеру смертников герой проходит семь кругов ада. Но в результате хитроумно проведенной операции бесстрашный разведчик оказывается на свободе. Он прощается, как ему кажется, навсегда со своей любовью Татьяной и продолжает подпольную работу.
Роман о гражданской войне на юге России, о разгроме деникинщины молодой Красной Арией. Главный герой произведения — разведчик Павел Кольцов, действовавший по заданию красного командования в штабе деникинских войск.
Весна 1921 года. Павел Кольцов возвращается в Москву после кровавых событий в Крыму, когда большевики уничтожили там много бывших врангелевских офицеров. Кольцов полон решимости продолжать борьбу как с внешними, так и с внутренними врагами, но председатель ВЧК Дзержинский неожиданно поручает ему совершенно новое дело: возглавить отдел по пропаганде среди эмигрантов с целью возвращения их на родину. Опытный разведчик берется за выполнение задания, видя в нем лишь паузу в своей главной работе. Однако постепенно Кольцову становится ясно, что порученное ему дело – наиважнейшее, сложное и опасное…