Седьмая казнь - [35]

Взглянув в сердитое лицо Элгарта, принц отступил назад. И, обращаясь скорее к нестерпимой жаре, чем к своим воинам, произнес угрюмо:

– Меня и в самом деле избрал какой-то заклинатель. Или заклинатели. Все верно, меня защищали. И я слышал голос у себя в голове, и он спрашивал, готов ли я. Я не знаю, как это было сделано и зачем. Всем известны пределы магической силы. Я никогда не слышал о том, чтобы кто-то мог действовать дальше, чем видеть.

Я не готов. Меня избрали, когда я не знал об этом, – принц кричал, потрясая кулаками, – и без моего согласия!

Он замолчал, слушая, как угасает в пустыне эхо его крика. Когда вновь наступила тишина, он продолжил более спокойно:

– Я обещал себе, что отвечу им так, как они того заслуживают. Но, боюсь, не смогу сдержать слово. Я всего лишь человек. Как я могу желать ваших смертей? Вы нужны мне. Если бы у меня в союзниках были маги, маги, не знающие себе равных по силе, то наши товарищи были бы сейчас с нами: Камуиш и Винсид, и капитан Суалиш, и Новел – все они. Я бы разгадал тайну Слэка. И я бы бросил вызов всякому магистру, который попытался бы превратить меня в своего слугу.

– Что ж, Ваше Высочество, – пробормотал Элгарт, прежде чем Кламат успел что-либо вставить. Не спуская глаз с принца, он поднялся на ноги, одной рукой потирая синяк на щеке.

– Вы ответили мне.

Я весь противоречие, две половины, – он потер шрам. – Каждому это видно. Отчаяние и настойчивость. Любопытство и гнев. А еще я скор на решения. Временами даже слишком. Я часто говорю прежде, чем думаю. Обвинять вас было глупо. Я сожалею.

Принц Бифальт кивнул:

– Мне незачем хранить секреты, – повторил он. – Особенно сейчас, на волосок от смерти. – Жестом он указал на пустыню. – Теперь вы знаете мой. Я не виню вас за ваши сомнения.

– А у вас тяжелый кулак, – ухмыльнулся в ответ Элгарт.

Принц, сохраняя спокойствие, повернулся к нему:

– Моя ноша тяжела. Она изнуряет меня. Она приводит меня в бешенство. Я знаю, кто я. Я знаю, что я избран. Но я не понимаю почему.

– Вы старший сын короля, – рискнул предположить Элгарт. – Наследник короля Аббатора. Если вы не сможете совершить то, чего хотят от вас эти маги, никто не сможет.

– Ну-ну, – фыркнул принц Бифальт, – конечно. Но почему меня избрали тайно? Почему этот голос раздается только в моей голове? Почему эти заклинатели не поведали о своих желаниях моему отцу?

Одна сторона лица Элгарта, казалось, выражала пристальное внимание, а другая хмурилась.

– У меня нет ответа, Ваше Высочество. Чего вы боитесь?

Принц процедил сквозь зубы:

– Я могу придумать только одно объяснение. Да, я сын и наследник моего отца. Больше никто не сможет причинить Беллегеру больше вреда. Никто другой не сможет настолько помочь Амике. Если это не причина, по которой меня избрали, то я не вижу другой, чтобы делать из этого такую тайну.

– Ваше Высочество? – тихо спросил Кламат. – Вред Беллегеру? Как же так?

Принц Бифальт не ответил. Его внимание было сосредоточено на Элгарте.

Теперь уже обе половины его лица хмурились.

– И вы уверены, что эти заклинатели из библиотеки?

– Это их Архив, – ответил принц. Магистр Альтимар так сказал. – Откуда же еще им быть. Больше неоткуда.

После долгой паузы Элгарт кивнул:

– Как скажете, Ваше Высочество.

Принц Бифальт наконец повернулся к Кламату.

– Ваше Высочество… – начал было Кламат, но сразу же остановился, явно сбитый с толку. Выждав немного, Кламат признался:

– Я не знаю того, что знает Элгарт. Я этого не понимаю. Какой вред вы можете причинить Беллегеру? В этой пустыне? – Воин глубоко вдохнул и медленно выдохнул. – Вы – мой принц. Мой король – ваш отец. Это я понимаю. Покуда я жив, я последую за вами. Что же еще я могу?

Бросив быстрый взгляд на Элгарта, стрелок рискнул добавить:

– Только, Ваше Высочество… если позволите просить вас… Не бейте больше Элгарта. Он мой товарищ. Я служу вам, а он мой друг. Я не смогу сделать между вами выбор.

Принц сдержал улыбку:

– Не буду. Я был не прав. Мы беллегерцы. Мы не должны драться друг с другом. И если я ударю его еще раз, если я забудусь – Элгарт может ответить мне ударом. Если он поступит так, значит, у него будет на это достаточная причина, да даже если и нет. В любом случае, как видишь, твой выбор не такой уж и сложный.

Конечно, хмурый напуганный взгляд Кламата и кислая улыбка Элгарта были слабым утешением для принца Бифальта. Но оба они – ветераны Беллегера. Его люди. Он мог бы набрать других попутчиков, но лучше бы все равно не нашел.

Теперь, когда он открыл свою самую глубокую тайну, принц мог пройти еще лигу по выжженной солнцем равнине, прежде чем жара и жажда убьют в нем способность думать.

* * *

Ближе к вечеру принц с товарищами достигли дюн. После нескольких шагов по сыпучему песку они поняли, что кони их будут здесь бесполезны. Слишком тяжелые, они увязнут копытами в песке. И еще прежде чем взобраться на ближайший гребень, охромеют от истощения, если до этого не переломают ноги. Да и тащить противящихся животных наверх было бы слишком тяжело для беллегерцев.

Принц знал, что придется отпустить коней, он и не раздумывал об этом. Ему не хотелось смотреть на их потуги и мучения. И все же он сожалел о том, что другого выхода нет. Теперь принцу, Элгарту и Кламату придется на своих спинах нести припасы – сколько поднимут, едва ли даже половину от оставшегося. Ноги их, как и копыта лошадей, будут увязать в песке, и с каждым шагом силы их будут таять. А солнце продолжит свою безжалостную осаду. Жажда их будет все расти, а запасы воды убывать, пока они не начнут сходить с ума. Кроме того, Слэк говорил об ожогах. Без мазей и бальзамов предателя беллегерцы изжарятся на солнце так, что кожа их покроется волдырями и начнет отслаиваться.