Седьмая - [22]

Лишь в последнюю сотню лет вздохнули свободнее – но память-то жива, она никуда не делась! И эта память настойчиво мне подсказывала держаться от следователя Андрея Визулиса как можно дальше.

– Доброе! – толкнув двери кафе, я прищурилась на яркое солнце. Утро, очень даже неплохо начавшееся, стремительно портилось. – Нет, я уже давно проснулась!

Замолчала, ожидая продолжения. Подумала… Хорошо бы, если бы это был личный звонок. Пригласил бы меня куда-нибудь – ведь помню же, как он на меня смотрел! – и я бы аккуратно отказала, сославшись на дела.

Не вышло.

– Придется вам сегодня заглянуть в управление, – бодрым голосом произнес следователь. – Можно сказать, теперь уже вы ко мне в гости! Возникли новые обстоятельства в вашем деле, и мне бы хотелось их обсудить.

Я смотрела на проезжающие по широкой дороге машины – яркие, с бликами солнца на полированных боках и крышах, – и мне жуть как захотелось – проклятая генетическая память! – чтобы мое дело закрыли раз и навсегда. А еще лучше, чтобы оно сгорело вместе с номером моего телефона и моим адресом.

…Может, сжечь к чертям весь Центральный Участок?!

Но те дикие времена, когда нас преследовали и уничтожали, закончились, и, несмотря на внутренний голос, советовавший бежать – бежать как можно дальше! – я сказала Андрею, что приеду.

Да, в ближайший час. Как раз свободна, так что скоро буду.

Завела машину, удостоверившись, что серебристый «Гольф» с караулившим меня оборотнем двинулся следом. До Центрального Участка – несколько перекрестков по залитому солнцем утреннему городу. Припарковалась на обочине напротив мрачного здания из желтого кирпича с решетками на окнах, поднялась на второй этаж по обшарпанным ступеням, сторонясь людей в форме. С проходной позвонила Андрею. Он пришел за мной – веселый, по-утреннему свежий, в джинсах и белой майке, обхватывающей широкие плечи. Провел по длинным коридорам до своего кабинета. Встреченные им коллеги окидывали меня одобрительными взглядами, после чего завидовали ему громко и очень даже вслух.

Наконец, завел в захламленную комнату на втором этаже, предложив расхлябанный стул. Я же уставилась на деревянный стол с потрепанными краями, заваленный бумагами, под которым угадывался остов старого как мир принтера. Наверное, именно там и лежит мое дело… Или же оно стоит среди разномастных папок в стенном шкафу?

…Быть может, все-таки сжечь?

Вздохнула. Расправила плечи, прогоняя глупые мысли. Бояться мне было совершенно нечего! Стоит лишь быть чуть более осторожной с сыщиком, который смотрит на меня слишком внимательно.

Оценил и желтое платье, и каблуки, и высокую прическу. Кивнул одобрительно.

Я же отвернулась, разглядывая лежавшие на дальней полке завернутые в желтую бумагу куски арматуры. Они меня тревожили, потому что от них шла тяжелая, некротическая энергия. Орудия убийства?! Немного зависла, но «посмотреть» так и не рискнула. Еще вчера мне показалось, что Андрей – обычный человек, без какого-либо признака Дара – странным образом чувствовал, когда я пользуюсь тем самым Даром.

Поэтому села на предложенный стул, сложив руки на коленях. Ждала, когда он расскажет о новых обстоятельствах в моем деле, и его закроют раз и навсегда. Вместо этого Андрей предложил мне кофе. Покачала головой, но он меня не послушал.

Вскоре засопел, зафыркал серый электрический чайник на подоконнике с потрескавшейся краской, сосед развесистого шипастого алоэ. Вскипел на удивление быстро – Андрей едва успел засыпать пару ложек кофе в разномастные кружки.

– Спасибо! – взяла из его рук кружку с голубыми цветочками, в очередной раз наказав себе быть с полицейским приветливой и вежливой.

…Чтобы тебя подняло и подкинуло! – как любила приговаривать моя бабушка. Вот же привязался!

– Молоко?

Кивнула, после чего спросила:

– Так какие же новые обстоятельства в моем деле? Разве его не закрыли еще вчера? Или вы допросили грабителя?

– Допросить его на данный момент проблематично, – весело отозвался следователь. – Жаль, конфет у меня нет! – Вместо молока подсыпал мне в кружку гадкие искусственные сливки. Размешал своей ложкой, затем бросил ее на подоконник, чуток промахнувшись мимо горшка с алоэ. – Даже даму угостить нечем! – произнес в сердцах. – Не несут нам подарки благодарные граждане! Надо было идти учиться на доктора.

– Почему? – спросила я.

– Почему не стал доктором? Матушка моя, царствие ей небесное…

– Почему его проблематично допросить?

– Так скончался он этой ночью! – с легким изумлением заявил Андрей, словно я должна знать. – Был, был, а затем весь вышел! А трупы, так уж заведено, хранят молчание, несмотря на мой богатый опыт ведения допросов.

– Умер? – выдохнула растерянно. – Но как?! Почему? Ведь я… – прикусила язык, чуть было не ляпнув, что сняла с него проклятие.

– Острая коронарная недостаточность, – невозмутимо произнес следователь. – Вчера еще шел на поправку, но потом резко передумал. Раз – и отправился к праотцам!

Подвинул ступ ближе. Сел напротив, отхлебнул кофе, вновь уставился на меня с явным удовольствием.

– Это и есть то новое обстоятельство, из-за которого вы меня сюда… пригласили?

– У нашего с вами общего мертвого друга нашлась одна презабавная вещь.