Лошадь двигалась неторопливо, а поля шляпы у всадника были обвислые, и поэтому я решил, что это едет индеец или мексиканец.
Я на всякий случай достал винчестер.
Когда лошадь подошла к костру, уже темнело, и я не сразу разглядел старика.
— Привет, Джек, — сказал старик, слезая с седла. — Я не опоздал?
— Да, Билл, кофе давно готов. Присаживайся и бери кружку. Ночь будет долгой.
Билл сильно постарел и, судя по одежде, жизнь в последние годы частенько выбивала из него пыль. Он сел у огня, положив ружьё на колени. Сделал глоток горячего кофе.
— Как Лилли? — спросил я.
— Похоронил её семь лет назад.
— Сожалею.
Билл закашлялся.
— Пойду, подкину в костёр дровишек, — он поднялся и отошел в сторону. Вытащил из песка большую белую палку. Сплюнул. — Думал, это бревно, а это кости. Кажется, бизоньи.
Он положил кость рядом с огнём, она была выветренная и белая.
Цикады оживились и начали петь. В небе замигали звёзды.
— Думаешь, они сегодня появятся, Джек?
— Похоже на то. Только живые ли, вот вопрос. После того динамита, что Джесс вбросил им в шатёр. Такая шашка в закрытом помещении, много вреда может принести.
Где невдалеке протяфкал койот. Билл вздрогнул.
— Так или иначе, я сдержал обещание. И я дошёл до этого момента на собственной машине времени, иногда она ехала на четырёх ногах, иногда на двух, но я добрался. Я очень рад, Джек, что ты здесь, у меня глаз уже стал не так верен, как раньше. Слышал о Билли Киде? Ну вот раньше я стрелял в точности, как Билли Кид.
— Только, вот я думаю, Билл, если мы тут положим этих чёртовых скаутов, после ведь приедет шериф и начнёт разбираться.
— Ну и плевать на шерифов, Джек, вали всё на меня. Я и раньше-то ихнего брата не побаивался, а теперь, когда костлявая мне уже строит глазки, тем более чихал на них.
Он помолчал и добавил.
— Забавно, что слово «шериф» я и выдумал. Когда завоевал Британию, ввёл своих управляющих на местах. Это словечко я слышал от товарищей моего названного отца, Роберта Дьявола, он отдал концы во время одного из крестовых походов, но те, кто вернулся, много мне про восток рассказывали. Шарифами у них называли почтенных людей, потомков пророка Магомета.
Я чуть не выронил кружку.
— Так ты, всё-таки там был?! Тебя единорог отправлял в прошлое?!
— Я шучу, Джек.
— Уф. Нельзя так пугать.
— Извини, приятель. Это шутка. На самом деле англосаксы вовсю употребляли слово «шериф» ещё до того, как я побил их в битве при Гастингсе. Оно произошло от слов «Шир» — графство и «рив» — доверенный.
— Ты смеёшься, Билл?
— Даже если нет, это мало что меняет. Важнее всего жить в своём времени. Вот сейчас без нас тут Земля, худо-бедно, не обойдётся.
Он зачерпнул из котелка ещё кофейного варева, лицо его мелькнуло в красном отсвете костра и снова исчезло в круге темноты за его пределами.
Мы сидели и ждали, глядя на звёзды. Звон цикад, казалось, бил по ушам, потом снова зазвучал его сиплый голос:
— Наверняка, где-то там тоже движутся фургоны на свой запад.
— То, что говорил зеленый про стрелку компаса внутри нас — это правда?
— Думаю, что эта стрелка единственное, что от нас останется, даже когда мы скопытимся. Как кости от того бизона.
Мы сидели молча, и я времени от времени поглядывал на него — Билл Джонсон, как обычно, но когда я смотрел на него не прямо, а видел краем глаза, мне казалось, что за ним, как обрыв, нависает огромная стена и она дышит. И смотрит на песок под ногами Билла и что песок — это время, которое лежит у его ног, много-много песчинок.
— Самой верной единицей времени является человеческая жизнь.
В небе над горизонтом что-то вспыхнуло. Мы с Биллом взвели винчестеры.
