Седая оловянная печаль. Зловещие латунные тени. Ночи кровавого железа - [9]

— Именно. Секстон. Майк Секстон.

— Ты опоздал. Чтоб этого больше не повторялось, юноша. Садись.

Она показала пальцем куда.

Я не стал спорить и уселся за стол, на три четверти заваленный глиняной посудой и прочей утварью.

Бах! Она с грохотом поставила передо мной тарелку.

— Вы тоже служили вместе с генералом?

— Не умничай. Хочешь лопать? Лопай. Нечего комедию ломать.

— Ладно. Просто беседу поддерживаю.

Я посмотрел в тарелку. Рис был залит густым соусом, изготовленным из кусочков не опознанных мною продуктов. Я взялся за еду с опаской — как в единственном в городе общедоступном вегетарианском ресторане моего дружка Морли.

— Если мне захочется поговорить, я попрошу об этом. Разуй глаза. Разве похоже, что у меня есть время чесать языком? Кенди дали пинка под зад и все свалили на меня. Я не перестаю твердить старому упрямому придурку, что мне нужен помощник. Думаешь, он слушает? Как же, держи карман! Рад-радешенек, что выгадал две монеты в неделю.

Я попробовал немножко оттуда, немножко отсюда. Там были моллюски и грибы и еще пара штук не разобрал чего именно, но все было отменно вкусно.

— Вкуснотища, — похвалил я.

— Где же ты обычно ешь? Это просто помои. Я ведь одна, у меня нет времени как следует присмотреть за всем.

Она швырнула в раковину несколько кастрюлек, подняв фонтан брызг.

— Я едва успеваю приготовить жратву к следующей кормежке. А эти свиньи… ты думаешь, они замечают разницу? Да подай я кашу из опилок, стрескают — и вся недолга.

Может быть. Но мне уже давно готовил старина Дин, и я был способен отличить хорошую готовку от плохой.

— Скольких вы кормите?

— Восемнадцать. Проклятая орава. Но тебе-то что до моих забот, мистер Девятнадцать? Боишься оказаться последней каплей, той соломинкой, что свалила верблюда?

— Так много? Это место похоже на замок с привидениями. Я видел генерала, Деллвуда, вас, старичка-истопника в генеральском кабинете…

— Кид.

— И двух женщин. Где остальные? На маневрах?

— Умничаешь? Где ты видел двух женщин? Неужели гаденыш Хэркорт опять протащил сюда свою шлюшку? Черт возьми. Надеюсь, так оно и есть. Ей-богу, надеюсь. Старик отправит его на черные работы по крайней мере на год. Пора вычистить эту выгребную яму. А что, кстати, здесь делаешь ты? Новеньких у нас не появлялось уже года два. И порядочных гостей не было полтора года, только воображалы с Холма — носы задерут, словно они и срут не как простые люди.

Ух!

— По правде сказать, мисс… — (Она проигнорировала намек.) — По правде сказать, я еще не определился. Генерал послал за мной, сказал, что хотел бы меня нанять. Но он не успел: начался приступ…

Она сразу как-то обмякла. От ее нелюбезности не осталось и следа.

— Серьезный приступ? Наверное, мне лучше пойти посмотреть.

— Деллвуд позаботился о старике. Сказал, что ему просто нужно отдохнуть. Он перевозбудился. Вы начали о Хэркорте. Он имеет обыкновение приводить в дом своих подружек?

— Нет. Последние два года нет. Какого черта ты спрашиваешь? Не твое собачье дело, чем мы занимаемся и с кем. — Она вдруг застыла как вкопанная, потом отошла от мойки, обернулась и одарила меня весьма недружелюбным взглядом. — Или это-то и есть твое дело?

Я постарался увильнуть от ответа, вручив ей пустую тарелку:

— Нельзя ли еще чуть-чуть? В животе как раз осталось немножко свободного места.

— Так вот чем ты занимаешься! У старика новая фантазия. Думает, что кто-то хочет с ним разделаться. Или ограбить. — Она покачала головой. — Ты зря тратишь время. А может, и нет. Какая разница, за что получать денежку? Черт возьми. Наверное, для тебя даже лучше, если ничего найти не удастся. Ты и сам ограбишь его не хуже всякого другого. Пока блажь у старика не пройдет, можно доить его, сколько душе угодно.

Я был смущен, но скрыл это:

— В доме завелся вор?

— Никто его не грабит. У старика нет ни шиша, не считая этого проклятого каменного сарая. А он, дьявол его возьми, слишком велик, его не утащишь. Однако, если б кто и грабил его, тебе бы я ни слова не сказала. Ни слова чужаку. Я никогда не разговариваю с пришлыми. Свора жуликов — и ничего больше.

— Достойно похвалы.

Я призывно подвигал тарелку по столу.

— Я мою посуду, у меня руки мокрые до локтей, а у тебя с ногами все нормально. Возьми сам.

— С удовольствием, но я не знаю где.

Она раздраженно фыркнула, но все же соблаговолила сделать скидку на мою неопытность:

— На плите, черт возьми. Рис в металлической кастрюле, тушеное мясо в чугунке. Я беспокоюсь о старике. Эти его причуды… Чем дальше, тем хуже. Это болезнь на него действует. Совсем тронулся. Впрочем, ему всегда всюду чудились происки врагов.

Ни слова чужаку. Классная тетка.

— Разве никто не может обокрасть его на самом деле? Бывает, и параноики оказываются правы.

— А кто? Вот что вы мне скажите, мистер Любопытный Нос. Все в этом проклятом домище готовы сразиться за него с целой стаей драконов. Да ребята рады были бы помереть вместо него.

Доказательств пока нет, но люди часто идут на весьма странные сделки со своей совестью. Я без труда мог представить, что человек, готовый умереть за генерала, в равной степени готов и обокрасть его. Найдется масса смягчающих обстоятельств, легко убедить себя, что кража абсолютно необходима.