– Жаль, что не сделали этого.
– Увы, не догадался, что вы этого хотите.
– Я собиралась признаться вам еще внизу. Но тут вдруг погас свет.
Он с чувством выругался.
– Мы потеряли целых два часа, пытаясь заснуть, когда все это время могли быть вместе.
– Тогда давайте больше не будем тратить время зря… поцелуйте меня! – раздраженно воскликнула она, и Джеймс, расхохотавшись, подчинился.
Смех мгновенно затих, как только их губы соприкоснулись, и охваченная пожаром Элери поразилась, что еще секунду назад ей было холодно. Она пылко возвращала ему поцелуи и, чувствуя, как внутри стремительно нарастает неодолимое томление, в бесстыдном порыве нетерпеливо прижималась к нему. Удерживая сильными пальцами ее бедра, он прерывисто вздохнул, и затем его руки двинулись вдоль ее тела, лаская и познавая его в темноте, а заодно освобождая ее и себя от одежды.
Совершенно забыв о холоде, Элери отвечала ему с такой готовностью и жаром, что Джеймсу потребовалось все его самообладание и искусство, чтобы продлить их страстные объятья. Учащенно дыша, она в беспамятстве извивалась, подставляя ласкам и поцелуям все самые сокровенные части своего тела, желая Джеймса до такой степени, что у нее вырвался жалобный стон протеста, когда тот на миг оторвался от нее. Он тут же снова привлек Элери к себе и, накрыв собой, приник к ней в страстном поцелуе. Тела их слились, приноравливаясь, друг к другу в яростном ритме, который привел Элери к ослепительному завершению на мгновение раньше, чем Джеймса. Она слабо вскрикнула от изумления и прижала его голову к своей груди в неистовом стремлении обладать им без остатка. Спустя секунду Джеймс, обессилев, рухнул на нее.
Они еще долго сжимали друг друга, сотрясаясь от гулких ударов, бившихся в едином ритме сердец. Наконец Джеймс поднял голову, покоившуюся в ложбинке возле ее ключицы, и нежно коснулся рукой ее лица.
– Согрелась? – шепотом спросил он, и она хрипло рассмеялась.
– Да. От тебя намного больше толку, чем от грелки.
– До чего же у тебя романтичная натура, малышка!
– А ты напрашивался на комплимент?
– Ну не то чтобы на комплимент. – Он немного подвинулся и, тесно прижав ее, накинул на них одеяло. – Наверное, я хотел услышать, что для тебя это было так же чудесно, как и для меня.
– Возможно, куда больше.
– Сомневаюсь.
– Почему?
– Потому что я люблю тебя, Элери. Как видишь, все очень просто.
Она придвинулась к нему вплотную, пробормотав что-то нечленораздельное в его шею.
– Что ты сказала? – требовательно спросил он.
– Я сказала, – повторила она с отчаянным видом, – что я тоже тебя люблю. Я влюбилась в тебя в ту же секунду, когда ты появился в «Нортволде»… Куда это ты?
Джеймс приподнялся в постели и принялся рыться на прикроватном столике. Чиркнув спичкой, он зажег свечу и поднес ее ближе, так что свет ярко осветил ее зардевшееся лицо.
– Повтори!
Она подняла руку, заслонив глаза.
– Джеймс, пожалуйста, задуй ее!
– Не раньше, чем ты опять мне это скажешь.
Чувствуя, что кровь бросилась ей в лицо, Элери, слегка заикаясь, повторила свое признание.
– Ну, а теперь погаси свет!
Джеймс задул свечу и поставил ее обратно на столик, затем нырнул под одеяло и принялся ласкать и целовать Элери, пока голова у нее не пошла кругом.
– Если, – угрожающе прорычал он, – все это время ты меня любила, зачем же было так мучить меня?
Она оцепенела.
– Мучить?
– Да! Не далее как вчера вечером я признался тебе в любви. Таких слов не слышала от меня ни одна женщина. Неужели нельзя было облегчить мои страдания и сказать, что ты испытываешь ко мне то же самое? Не слишком приятно, поверь, признаваться в любви, когда предмет твоей страсти даже ухом не ведет при этом.
– Наверное, вначале я просто лишилась дара речи. А когда была готова ответить тебе, отключили электричество… ну и удобный момент пропал.
– Значит, если бы тебе не понадобилось сходить в туалет, мы бы до сих пор без сна лежали каждый в своей постели?!
Элери вздрогнула, и он теснее прижал ее к себе, скользнув губами по лицу.
– Я и представить себе не мог, что способен испытывать подобные чувства к какой-либо женщине, – проговорил он севшим голосом. – Теперь-то ты веришь мне?
Она кивнула и прошептала:
– Я люблю тебя, Джеймс.
Проснувшись на следующее утро, Элери обнаружила, что лежит одна в незнакомой комнате на красивой, широкой кровати с резной спинкой из темного дерева. В остальном комната была обставлена скудно: комод и гардероб из того же темного дерева, коврики на натертом до блеска полу и тяжелые темно-красные шторы на окнах. Через спинку стула был перекинут халат того же оттенка, что и шторы, из чего Элери заключила, что Джеймс неравнодушен к красному. Блаженно потягиваясь, она размышляла о том, где он может быть. Наконец собралась с духом, чтобы вылезти из постели и отправиться в ванную, сдернула со стула халат и, завернувшись в него, занялась поисками носков, сброшенных ночью. Натянув их, подошла к окну и засмотрелась на белое, безмолвное пространство, раскинувшееся под тяжелым, свинцовым небом, таившим угрозу нового снегопада.
К тому времени, когда Джеймс постучал в дверь, она успела быстренько ополоснуться, почистить зубы, втереть в лицо увлажняющий крем и почти расчесать безнадежно спутанные волосы.
