Сделай что сможешь 2 - [49]

- За старшего остаёшься, а я спать пошёл. Присматривай за Федькой, не хватало ещё, чтоб он в речку свалился. Скачет ведь, как обезьяна, по всему пароходу.

Всё! В койку, и баиньки. Целых два дня ничего неделанья! Ох ка-айф! Хочешь - спи, хочешь - созерцай осенние красоты Енисея. Ляпота! Надо бы почаще длительные отгулы устраивать, а то не жалею я себя любимого, ой не жалею.

Очнулся лишь часа через четыре. Во меня укачало-то! Выбрался из тесного кубрика на палубу и очумело огляделся. Ого, уже Атамано-Шиверский перекат проходим! Насколько помню, это довольно сложный участок реки. Течение здесь ускоряется до десяти километров в час, к тому ж и неприятные подводные камушки имеются. Впрочем, наш капитан с Енисеем знаком получше кого бы то ни было и уже сбросил ход. Идём мы сейчас даже медленнее, чем вначале. Интересно, а почему меня не разбудили?

- Неужели наш засоня проснулся?

Софа с улыбкой откомментировала моё появление.

- Вообще-то я просил будить в случае опасности.

- Капитан сказал, пока тревожиться не о чем.

- Да-а... Ну будем надеяться, он знает, о чём говорит.

Перед поездкой мы с ним обсуждали проход лишь через Казачинские пороги, но я почему-то считал необходимым и на этом перекате принять особые меры предосторожности. Те же пробковые пояса всем раздать. Зря, что ли, я их делал?

- Не хмурься, лучше посмотри, как красиво вокруг.

А и правда, я только после слов Софы ощутил всю прелесть открывающейся панорамы. Ниже переката Енисей с обеих сторон сжимается подступающими горами, это место называют Атамановской трубой. Скалы почти нависают над водой, правый берег проносится в каких-то пятидесяти метрах от борта судна, при этом и река, и скалы освещены ярким солнцем. Мда-а... прямо-таки завораживающее зрелище! Особенно сейчас, когда растущие по берегам деревья укрыты осенней багряно-жёлтой листвой. Мне как-то раз уже доводилось плыть этим маршрутом из Красноярска и аж до Дудинки, но та поездка выдалась летом, и всё выглядело иначе.

Эх... помнится, в той жизни где-то тут поблизости находилась одна из достопримечательностей Советского Союза - сверхсекретный город Железногорск. Он же Атомград, он же Красноярск-26, а для некоторых просто "Девятка". И секретный он был потому, что в нём работал подземный горно-химический комбинат по производству оружейного плутония. Суждено ли ему возникнуть и в этой реальности? Хм... кто знает. Может, я его и построю.

Та-ак, а где помощнички? Ага... Григорий в корабельной рубке болтает с капитаном, а Федьку туда, похоже, не пустили, и он теперь, заглядывая внутрь, старательно плющит нос об оконное стекло, пытаясь хотя бы зрительно познать священные тайны судовождения. Ха... все при деле, и я могу спокойно посидеть на лавочке с Софьей Марковной.

Вскоре подошло время обеда, и нам прямо на палубе накрыли стол тем, что бог послал и кухарка в дорогу положила. А дальше мы так и сидели за столом всей путешествующей компанией, лениво обсуждая проплывающие мимо берега. Миновали устье реки Кан. Солнышко спряталось, небо нахмурилось, но холодный осенний дождь прошёл стороной, зацепив нас лишь краешком. В восемь вечера встали на ночлег. Нужно основательно отдохнуть, завтра утром будет самый трудный этап проводки судна.

Переночевали с комфортом лишь мы с Софой да капитан, ведь на пароходе всего три маленьких каюты. Механик с кочегаром и помощником капитана как-то устроились возле пароходного котла, он долго оставался тёплым, тем более они ночью ещё и дровишки в топку подбрасывали. Федька, тот вообще на верхушке котла улёгся и ночью во сне с воплем съехал оттуда, здорово повеселив команду. Хорошо хоть без травм обошлось. Ну а Гришка и каменщики отсыпались на барже под брезентом, закутавшись в одеяла, приобретённые для енисейских детей. Утром на берегу сварили кашу, заварили чай и позавтракали, потом перегрузили дрова с баржи на буксир, развели пары и отправились в путь, не забыв подготовить средства индивидуальной защиты утопающих - круги и жилеты. Впереди нас ждал очень интересный и очень сложный по судовождению отрезок пути.

И вот опять реку с обеих сторон стискивают скалы. Начинается Предивинская труба, которая и вынесет нас к самому труднопроходимому на Енисее порогу - Казачинскому. Даже в моей прошлой жизни далеко не все суда могли преодолевать его против течения самостоятельно. Падение реки на этом участке превышает один метр на километр длины, а общая протяжённость порога вместе с несколькими перекатами составляет четыре километра, и вдобавок фарватер постоянно петляет. Русло Енисея сужается до трёхсот пятидесяти, а судовой ход - до семидесяти метров. Трудно поверить, но Енисей здесь несёт воды больше, чем Волга у Нижнего Новгорода! Опасность для судоходства представляют подводные камни и большая скорость течения реки - около двадцати километров в час.

Вниз по течению Казачинский порог проходить ещё можно, хоть и с немалым риском, а вот вверх подниматься приходится уже только с помощью бурлаков. Боюсь, и нашему резвому буксирчику не вскарабкаться на эту гору воды. Была б река быстрой, но спокойной, он, пожалуй, на всех парах и выгреб бы, но в местной хаотичной сумятице волн и течений у него нет шансов: закрутит, завертит вода бедолагу, бросит на камни и перемелет в труху. Тут, помнится, и стальные суда сминало, как консервные банки.