Сципион. Том 1 - [190]
Повсюду забурлила деятельность. Половину Италии захватил водоворот этих событий, раскрученный Сципионом. В Остии была организована верфь, где строился флот, неподалеку соорудили лагерь, в котором собирали добровольцев и готовили из них воинов. Из разных краев Италии тянулись в Лаций обозы. Из Этрурии по Кассиевой дороге доставляли хлеб и другое продовольствие, железо, холст на паруса, корабельный лес, оружие, шанцевый инструмент и прочее походное снаряжение. Со стороны Умбрии по Фламиниевой дороге и по Валериевой — из Сабинской области шагали отряды новобранцев. Некоторые самнитские племена прислали добровольцев во флот.
Столь масштабная вовлеченность в предприятие Сципиона множества людей дала, кроме основного, еще и второй положительный результат: «Эффект Эвмена» — как назвал его в шутку Публий — состоящий в том, что дельцы, общины и города, вложившие свои средства в организацию похода, уже не только душой, но и нитями материальных интересов оказались связанными с делом Сципиона, а потому стали горячими приверженцами консула, сложившись в союзную ему политическую силу.
Наряду с подготовкой африканского похода Сципион занимался и прочими делами государства. Много усилий потребовало устройство игр для народа в честь успешного завершения испанской войны. Как известно, на это мероприятие сенат выделил средства из государственной казны. Некоторые друзья советовали Публию вложить их в финансирование военной кампании. Однако он, поразмыслив, удержался от соблазна и использовал казенные деньги исключительно в соответствии с буквой закона, чем крайне разочаровал Фабиевых шпионов, пристально следящих за его деятельностью в поисках повода для того, чтобы по истечении срока консульских полномочий Сципиона привлечь его к суду и тем самым оборвать политическую карьеру лидера враждебной партии.
Правда, и в этом случае не обошлось без неприятностей. Когда Сципион пришел в эрарий получить деньги и предъявил квесторам сенатское постановление, те под всяческими предлогами стали препятствовать исполнению его требования. Вначале они сказали, что в связи с поздним часом казнохранилище уже заперто и делами они будут заниматься только завтра, потом невнятно заговорили о намеченном на следующий день религиозном ритуале и прочих заботах, которые никак не позволят им заняться чем-либо иным. Выслушав эти нелепые отговорки, Сципион, едва сдерживая гнев, заявил: «Если вы не в состоянии открыть эрарий, я сделаю это сам. Ведь, не наполни я его испанской добычей, нечего было бы и запирать».
Он приказал ликторам взломать дверь, но тут квесторы вдруг заметили, что солнце еще довольно высоко, и пообещали успеть обслужить консула сегодня же.
Этот эпизод получил широкую известность. Многие одобряли поведение консула, иные осуждали. Каждая из сторон трактовала возникший конфликт в свою пользу и пыталась опорочить соперников, и те, и другие делали это убедительно.
Как и всякое действо, затеянное Сципионом, игры прошли с широким размахом и блеском. На это празднество собралось почти столько же народа, сколько полгода назад — на выборы магистратов, и несколько дней и ночей город сотрясался от восторгов толпы. Фабий не находил себе места, он затыкал уши, чтобы не слышать восхвалений Сципиону, больно зажмуривал глаза, дабы не видеть воздаваемых покорителю Испании почестей. Для половины сенаторов это время стало сплошным кошмаром. Плебс не давал им прохода, повсюду преследовал, везде находил и проклинал их за противодействие консулу. Им чудилось, будто Сципион призвал духов тьмы, чтобы покарать воспротивившихся его воле.
Кроме того, Публий умудрился выкроить средства еще и на дары дельфийскому храму Аполлона, обещанные оракулу после каннского поражения. Он снарядил в Грецию посольство, которое доставило в Дельфы весомый золотой венец и серебряные изображения трофеев, захваченных у побежденного Газдрубала.
Но все же наибольших трудов требовала подготовка к войне. Главное внимание Сципион уделял строительству флота и формированию войска, тем более, что в устройстве игр значительную помощь ему неожиданно оказала Эмилия, проявившая при этом богатую фантазию и организаторские способности. Публий же постоянно пребывал в разъездах и загнал немало коней на италийских дорогах. Зато он успевал повсюду и одновременно вел дела в Риме, Остии, Этрурии, Самнии, Умбрии и Апулии.
В Остийской верфи были заложены остовы двадцати квинкверем и десяти квадрирем. Как и в критических условиях первой войны с пунийцами, было налажено серийное производство деталей судов, которые затем собирались в более крупные узлы, после чего поставлялись на стапели, где корабельные корпуса возводились уже из целых блоков. Такая технология, несмотря на неудобство подгонки конструкций друг под друга на месте окончательной сборки, позволяла существенно сократить сроки создания флота. Уже через полтора месяца после доставки на верфь леса со склонов Апеннинских гор, тридцать белых, пахнущих сосновой смолою боевых кораблей были спущены на воду.
Пока строились суда, на берегу проходили подготовку команды гребцов. На ровном месте устанавливались скамьи c упорами для ног, подобно тому, как они располагались на палубе, на них рассаживали людей и учили по команде согласованно совершать движения, аналогичные гребле.
Социально-исторический роман "Тиберий" дополняет дилогию романов "Сципион" и "Катон" о расцвете, упадке и перерождении римского общества в свой социально-нравственный антипод.В книге "Тиберий" показана моральная атмосфера эпохи становления и закрепления римской монархии, названной впоследствии империей. Империя возникла из огня и крови многолетних гражданских войн. Ее основатель Август предложил обессиленному обществу компромисс, "втиснув" монархию в рамки республиканских форм правления. Для примирения римского сознания, воспитанного республикой, с уже "неримской" действительностью, он возвел лицемерие в главный идеологический принцип.
Главным героем дилогии социально-исторических романов "Сципион" и "Катон" выступает Римская республика в самый яркий и драматичный период своей истории. Перипетии исторических событий здесь являются действием, противоборство созидательных и разрушительных сил создает диалог. Именно этот макрогерой представляется достойным внимания граждан общества, находящегося на распутье.Во второй книге рассказывается о развале Республики и через историю болезни великой цивилизации раскрывается анатомия общества. Гибель Римского государства показана в отражении судьбы "Последнего республиканца" Катона Младшего, драма которого стала выражением противоречий общества.
Главным героем дилогии социально-исторических романов «Сципион» и «Катон» выступает Римская республика в самый яркий и драматичный период своей истории. Перипетии исторических событий здесь являются действием, противоборство созидательных и разрушительных сил создает диалог. Именно этот макрогерой представляется достойным внимания граждан общества, находящегося на распутье.В первой книге показан этап 2-ой Пунической войны и последующего бурного роста и развития Республики. События раскрываются в строках судьбы крупнейшей личности той эпохи — Публия Корнелия Сципиона Африканского Старшего.
Художественно-документальная повесть писателей Б. Костюковского и С. Табачникова охватывает многие стороны жизни и борьбы выдающегося революционера-ленинца Я. М. Свердлова. Теперь кажется почти невероятным, что за свою столь короткую, 33-летнюю жизнь, 12 из которых он провёл в тюрьмах и ссылках, Яков Михайлович успел сделать так много. Два первых года становления Советской власти он работал рука об руку с В. И. Лениным, под его непосредственным руководством. Возглавлял Секретариат ЦК партии и был председателем ВЦИК. До последнего дыхания Я. М. Свердлов служил великому делу партии Ленина.
«Импульсивный роман», в котором развенчивается ложная революционность, представляет собой историю одной семьи от начала прошлого века до наших дней.
«Книга эта никогда бы не появилась на свет, если бы не носил я первых ее листков в полевой своей сумке, не читал бы из нее вслух на случайных журналистских ночевках и привалах, не рассказывал бы грустных и веселых, задумчивых и беспечных историй своим фронтовым друзьям. В круговой беседе, когда кипел общий котелок, мы забывали усталость. Здесь был наш дом, наш недолгий отдых, наша надежда и наша улыбка. Для них, друзей и соратников, — сквозь все расстояния и разлуки — я и пытался воскресить эти тихие и незамысловатые рассказы.» [Аннотация верстальщика файла].
Книга П. А. Загребельного посвящена нашим славным пограничникам, бдительно охраняющим рубежи Советской Отчизны. События в романе развертываются на широком фоне сложной истории Западной Украины. Читатель совершит путешествие и в одну из зарубежных стран, где вынашиваются коварные замыслы против нашей Родины. Главный герой книги-Микола Шепот. Это мужественный офицер-пограничник, жизнь и дела которого - достойный пример для подражания.
В 1815 году Венский конгресс на ближайшее столетие решил судьбу земель бывшей Речи Посполитой. Значительная их часть вошла в состав России – сначала как Царство Польское, наделенное конституцией и самоуправлением, затем – как Привислинский край, лишенный всякой автономии. Дважды эти земли сотрясали большие восстания, а потом и революция 1905 года. Из полигона для испытания либеральных реформ они превратились в источник постоянной обеспокоенности Петербурга, объект подчинения и русификации. Автор показывает, как российская бюрократия и жители Царства Польского одновременно конфликтовали и находили зоны мирного взаимодействия, что особенно ярко проявилось в модернизации городской среды; как столкновение с «польским вопросом» изменило отношение имперского ядра к остальным периферийным районам и как образ «мятежных поляков» сказался на формировании национальной идентичности русских; как польские губернии даже после попытки их русификации так и остались для Петербурга «чужим краем», не подлежащим полному культурному преобразованию.
История не терпит сослагательного наклонения, но удивительные и чуть ли не мистические совпадения в ней все же случаются. 17 августа 1914 года русская армия генерала Ренненкампфа перешла границу Восточной Пруссии, и в этом же месте, ровно через тридцать лет, 17 августа 1944 года Красная армия впервые вышла к границам Германии. Русские офицеры в 1914 году взошли на свою Голгофу, но тогда не случилось Воскресения — спасения Родины. И теперь они вновь возвращаются на Голгофу в прямом и метафизическом смысле.