Счет по головам - [6]

Стюардессы на борту шаттла «Панамерикэн» были все пенелопы — типаж недавнего выпуска, предназначенный для работы в невесомости. Ножки им сделали короткие, с хватательными пальцами. В элегантно пригнанной униформе они грациозно плавали по салону, обслуживая пассажиров. Стюардесса нашего ряда — Джинни, судя по именной табличке, — относилась к работникам Кабинета как к реальным персонам, и я думал, не последовать ли мне ее примеру.

— Эти пенелопы от «Полезных людей» или от Мака? — спросила Эл у шефа охраны.

— Верна первая версия, — ответил он.

— А у нас есть пай в «Полезных людях»?

— Нет. Это закрытое общество.

— Кто владельцы?

— Владелица только одна — Зоранна Альблейтор.

— Гм-м. Возьми это на контроль.

Медовый месяц прошел примерно так же, как и полет. В «Лунной принцессе», где мы снимали номер для новобрачных, Элинор устраивала деловые совещания с десятками голографических участников. «Извини, ничего не могу поделать — работа», — говорила она. Я гулял в одиночестве по извилистым переходам лунного поселения, ничего не имея против. Я ценил свое одиночество.

На третий день, случайно задержавшись в номере, я оказался свидетелем исторического звонка. Секретарша доложила, что Элинор поступило сообщение из Совета Трех Дисциплин.

— СТД? Ты уверена? — переспросила она. — А что мы такого сделали?

Секретарша преобразилась в юристку, которая сказала:

— Неизвестно. Меморандума нет, сообщение зашифровано.

— Мы наступили на ногу какой-нибудь большой шишке? Или это сделал кто-то из наших клиентов?

— Возможно и то, и другое.

Потянув сколько могла, Эл приняла сообщение. Нашу гостиную заполнил величественный при всей своей немудрености знак СТД — глобус на золотой оси.

— Может, мне лучше уйти? — сказал я.

Ответом послужил умоляющий взгляд — я впервые увидел ее неуверенной и, конечно, остался. Символ растаял, и нашим взорам предстала сама Агнес Фолдстейн за своим знаменитым стеклянным столом. Элинор затаила дыхание. Еще бы: это вам не какой-нибудь чиновник с низших уровней организации, а председатель Комитета Советников, одна из самых влиятельных в мире людей. Мы с Эл встали, как по команде.

— Совет приветствует вас, — сказала Фолдстейн, посмотрев поочередно на нас обоих. — Прошу прощения, что нарушаю медовый месяц, но дело не терпит отлагательства. — Она отозвалась с искренней похвалой о моих достижениях в области упаковочного дизайна, особо остановившись на перевязочных материалах для Внутреннего Корпуса и на эвакуационных одеялах для травм и ожогов, после чего спросила: — Вам известно, для чего я здесь, мар Старк?

Фолдстейн выглядела лет на сорок пять — сорок восемь, соответственно своему внушительному статусу. Моя Эл рядом с ней смахивала на послушную дочку.

— Нет, советник, я не знаю.

Но кое о чем она, вероятно, догадывалась, потому что Генри шепнул мне: Ее шеф охраны передает двойной вопрос, заданный Элинор: не знаешь ли ты, что имеется в виду?

Двойной вопрос? Двое искусственных уст, наверное, несколько исказили слова Элинор. Она, скорее всего, просто повторила: «Ты не знаешь, что имеется в виду? Не знаешь, что имеется в виду?» Я не знал, и все это начинало действовать мне на нервы.

— После тщательного рассмотрения, — сказала Фолдстейн, — Совет номинировал вас на должность советника.

— Простите? — Эл, чтобы не упасть, ухватилась за мою руку.

— Я сама удивилась, — хмыкнула Фолдстейн, — однако так оно и есть. Вам предлагается место за взрослым столом.

Когда мы вернулись на Землю, процесс утверждения шел уже полным ходом. Номинация Эл обсуждалась публично с участием правительств, корпораций, Внутреннего Корпуса, чартистов, пандитов и всех кому не лень. Столь стремительный взлет не имел прецедентов, и многие предполагали, что за этим стоит некая тайная организация. Сама Эл тоже не могла объяснить, каким образом проскочила с десяток перекладин на лестнице, ведущей к успеху. При этом она не испытывала даже тени сомнения в том, что справится с новой должностью. Расхаживая по дому в прекраснейшем расположении духа, она време-

нами скрывалась у себя в спальне и начинала психовать по поводу тщательно замаскированных грешков своего прошлого. Утро предстоящего собеседования с Комитетом Советников она встретила спокойной и острой, как бритва.

Сразу по возвращении она уединилась со мной в моей спальне и потребовала обезьяньего секса с воплями, после которого смотреть на меня не могла.

Я поддерживал ее по мере сил, но пару раз вынужден был убегать в Чикаго и притворяться, что я работаю.

Когда Элинор утвердили, мы поехали Слипстримом на Косумель и занялись глубоководными погружениями. Предполагалось, что это отпуск, но я уже не питал иллюзий насчет способности Элинор расслабляться. Слишком много у нее было планов, слишком много людей, с которыми требовалось встретиться. Она постоянно держала рядом с собой кого-то из Кабинета — на пляже, в лодке, в показательной деревне майя, даже в нашем тесном подводном доме.

В наши планы входило воспользоваться услугами элитной молодильной клиники там же на острове. Сам я придерживался тридцатипятилетнего возраста — в нем организм еще достаточно активен, чтобы удовлетворять все мои желания, и в то же время хорошо поддается долгим творческим бдениям. Мы с Эл остановились на трехдневной фильтрующей процедуре и пропустили утренний прием визолы, чтобы вывести из клеток охранные вещества, но Эл в последний момент передумала. Решила, что для новой должности ей лучше выглядеть несколько старше. Поэтому в клинику я пошел один и трое суток, дважды в день, отмокал в процедурных ваннах. Миллиарды молекулярных уборщиков пропитывали мою кожу, проникали в мышцы, хрящи и кости, потихоньку выметали белковые связи и генетические аномалии, смывали возрастные шлаки.