Счастливый остров - [48]

Впрочем, с той минуты, как Хури заверил раройцев, что это выступает настоящий лихой ковбой, повествующий о своих очередных подвигах, они стали слушать скороговорку диктора с таким же наслаждением, как голос певца.

День за днем островитяне регулярно собирались у приемника Хури. Правда, нам с Марией-Терезой быстро приелся «Дикий Запад», а вскоре мы перестали слушать и Папеэте: оттуда передавали главным образом отчеты о балах и приемах, даваемых губернатором, о визитах видных деятелей, о футбольных матчах и велосипедных соревнованиях, об открытии школ и церквей и прочих местных событиях, которые никак не интересовали нас.

Однако наши друзья считали, что нам следует быть в курсе происходящего на свете, и время от времени приходили передать нам важнейшие новости. Правда, понятие островитян о том, что важно, несколько отличалось от нашего. Вот типичный случай.

Вечером к нам ворвался Тангихиа и в страшном возбуждении закричал:

— Вы слышали, что произошло на Пукапука? (Остров в архипелаге Туамоту, двести километров восточнее Рароиа.) Убита учительница! Муж убил. Он вернулся с рыбной ловли и застал ее с другим. Так рассердился, что вонзил в нее острогу. Три раза вонзил, и она скоро умерла.

— Какой ужас! — искренне отозвались мы.

— Правда? — продолжал Тангихиа. — Надо было поколотить ее кулаками или поленом. Так мы на Рароиа делаем. А на восточных островах часто острогами дерутся. Это нехорошо!

Долго и подробно обсуждали мы случившееся. В конце концов тема была исчерпана, и мы спросили Тангихиа, не слышал ли он других интересных новостей.

— Сейчас вспомню… — сказал он. — Так, через неделю сюда на Рароиа придут две шхуны. На Таити состоится бал с двумя оркестрами, а в Европе началась большая война.

— Что? — воскликнул я с ужасом и схватил его за руку, — что ты говоришь? Кто начал войну?

— Подождите-ка, — он почесал затылок. — Не то Германия и Россия против Америки и других стран, не то Россия и Америка против Германии, Англии и еще кого-то. Не помню точно. Во всяком случае, большая война!

Слушая на следующий день вечерний выпуск последних известий, мы сразу убедились, что версия Тангихиа относительно событий в Европе, мягко выражаясь, неточна. Но так как он в этот момент живо обсуждал с Хури убийство на Пукапука и бал в Папеэте, мы не стали докучать ему разъяснениями…

Затем некоторое время все было спокойно, пока вождь Тека неожиданно не пришел к нам с известием, что губернатор собирается в инспекционную поездку по островам Туамоту. Великая новость для Рароиа, где последний раз принимали губернатора в 1910 году! Раройцы даже мутои, полицейского из островитян, считают высокопоставленным лицом, и сообщение о предстоящем приезде губернатора до того напугало их, что некоторые из наиболее изобретательных предложили спрятаться всем на островах по ту сторону лагуны.

Но вождь не ударил лицом в грязь. В обстоятельной речи, рассчитанной на патриотические чувства земляков, он сказал, что вместо того чтобы прятаться, лучше воспользоваться случаем как следует отличиться. На большинстве островов Туамоту, подчеркнул он, нет радиоприемников, и там появление губернатора будет неожиданностью. Здесь же благодаря приемнику Хури все заблаговременно предупреждены, и можно будет устроить высокому гостю такой прием, о каком он и не мечтает! Раройцы не только завоюют его благоволение, но и прославятся на весь архипелаг.

Речь возымела желаемое действие. Все островитяне пришли в неистовый восторг и даже забыли о своем страхе перед высокопоставленными персонами. На следующий день состоялось большое собрание, на котором было выдвинуто немало вдохновенных предложений о том, как принять губернатора. Моэ Хау предложил украсить всю «главную улицу» арками, увешанными гирляндами роз. Маопо горячо ратовал за грандиозный фейерверк. Но оба они упустили из виду одно небольшое обстоятельство: на острове не было ни роз, ни ракет, не было также ни времени, ни возможности послать куда-нибудь за ними. В итоге единодушно приняли предложение Тупухоэ — принарядить деревню, покрасить флагшток и устроить праздник с настоящими полинезийскими песнями и плясками.

В деревне не наводили порядок со времени предыдущего визита губернатора, но теперь островитяне с таким рвением взялись за дело, что в несколько дней очистили все «улицы» от сорной травы, подстригли кусты и укрепили подпорками все дряхлые лачуги. Особенно постаралась Тутамахине: она повыдергала в своем саду не только сорную траву, но и все цветы, так что он стал напоминать свеже вспаханное поле.

— Зачем же ты цветы вырываешь? — спросили мы, застав ее в разгар разрушительной деятельности.

— Да ну, — ответила она, — разве такие цветы годятся для губернатора?

И Тутамахине решительно выдернула с корнями еще один куст.

После всеобщей уборки выросла целая гора пустых бутылок — свидетельство усердия и непомерной жажды островитян. Фаукура, который в одинаковой степени увлекается полными и пустыми бутылками и по праву, гордится лучшей в деревне «пивной клумбой», предложил расставить бутылки вдоль «главной улицы», чтобы получилось нечто вроде аллеи почета. К счастью, удалось помешать осуществлению этого плана.