Счастливые шаги под дождем - [70]

– Наверное, тебе не терпится распаковать вещи. Не буду тебе мешать, – сказала Джулия. – Не забудь – чай ровно в полпятого. Мы уговорили Джой устраивать его в комнате для завтрака, потому что ее проще нагреть. Увидимся внизу. – Помахав на прощание рукой, она ушла.

Кейт тяжело опустилась на кровать, оглядывая комнату, которую не видела десять лет. Это была не ее комната. Как сказала ей Джулия, ее комнату занимает Сабина, а она с Кристофером поселилась в его комнате. Другую сухую гостевую комнату, очевидно, занимает ее мать. Это не удивило Кейт. Она подозревала, что родители часто занимали разные комнаты, даже когда она жила дома. Отец храпит, неубедительно объясняла мать. Сейчас ей трудно было связать вещи в этой комнате со своим детством или юностью – казалось, дом состарился раньше любого его обитателя, изгладив со временем любые знакомые знаки и приметы, так что Кейт стало казаться, будто дом этот не имеет к ней никакого отношения.

«Почему меня должно это волновать? – с раздражением думала она. – Я не живу здесь со времени рождения Сабины. Моя жизнь – это Лондон».

Но тем не менее Кейт ловила себя на том, что рассматривает картины на стенах, заглядывает в шкафы, словно предчувствуя дрожь узнавания, даже тоску по прежней, менее запутанной жизни.

Спускаясь по лестнице, Кейт впервые увидела Сабину. Повернувшись к ней спиной, дочь присела на корточки рядом с собаками и стаскивала с ног сапоги для верховой езды, с любовью называя Беллу и Берти, которые тыкались ей в лицо носами, тупыми, тупыми животными. Берти, вне себя от возбуждения, свалил Сабину на ковер, и она со смехом, лежа на спине, отталкивала пса и пыталась вытереть обслюнявленное лицо.

Кейт не узнавала свою дочь и молча смотрела на нее, испытывая радость при виде столь открытого проявления любви и одновременно приглушенную боль оттого, что у себя дома ей не удавалось вызвать у Сабины подобные эмоции.

Почувствовав ее присутствие, Сабина повернулась и, увидев мать на лестнице, рывком поднялась.

– Сабина! – горячо произнесла Кейт и протянула к ней руки.

Она сама не ожидала того эмоционального всплеска, какой вызовет у нее присутствие дочери. С ее отъезда прошло уже несколько недель.

Сабина стояла, нерешительно глядя на мать.

– О-о… э-э, привет, мама, – произнесла она и, сделав маленький шаг вперед, позволила себя обнять.

Потом, почувствовав, что это надолго, осторожно отступила назад.

– Посмотрите на нее! – воскликнула Кейт. – Ты выглядишь… выглядишь великолепно.

Кейт хотелось сказать: «Глядя на тебя, можно подумать, ты здесь вполне освоилась». Но в этой фразе содержался опасный подтекст, и поэтому слова замерли у нее на устах.

– Я дерьмово выгляжу, – возразила Сабина, разглядывая заляпанные грязью джинсы и большой, не по размеру, свитер с прилипшими соломинками. Наклонив голову, она запустила тонкую руку в волосы, сразу превратившись в прежнюю Сабину – застенчивую, самокритичную и не терпящую никаких комплиментов. – У тебя очки, – с упреком заметила она.

– Знаю. Из-за всей этой суеты я забыла про линзы.

Сабина разглядывала лицо матери.

– Тебе нужна новая оправа, – сказала она и снова повернулась к собакам.

Последовала короткая пауза, и Сабина наклонилась за сапогами.

– Значит, – начала Кейт, понимая, что говорит чересчур высоким и напряженным голосом, – ты ездила верхом?

Кивнув, Сабина поставила сапоги за дверь.

– Никогда бы не поверила, что бабушка заставит тебя ездить верхом. Тебе нравится? Она дала тебе лошадь?

– Угу, одолжила одну.

– Отлично… отлично. Приятно вернуться к прежним увлечениям, да? А чем еще ты занималась?

– Да особо ничем. – Сабина с раздражением посмотрела на мать.

– Как, только верховой ездой?

Дверь комнаты для завтрака была открыта. Кейт с облегчением увидела, что пока там никого нет.

– Нет, помогаю. Занимаюсь домашними делами.

Сабина загнала собак в комнату и привычным движением положила ногу на масляный обогреватель.

– И ты… счастлива? У тебя все в порядке? Ты почти не звонишь в последнее время. Я волновалась за тебя.

– У меня все хорошо.

Наступила долгая пауза, в течение которой Сабина отрешенно смотрела в окно на темнеющее небо.

– Обычно мы здесь не пьем чай, – наконец сказала она. – Обычно мы пьем чай в гостиной. Но Джу-ли-я, – произнесла она, насмешливо растягивая это слово, – Джулия считает, что дровами нельзя хорошо обогреть комнату. Так что теперь мы переместились сюда.

Кейт неуверенно села в одно из кресел, стараясь не показать, как ее задевает равнодушие Сабины. «Обычно мы… Обычно мы…» – дочь сказала это так, словно всю жизнь прожила в этом доме. Словно ощущала себя здесь хозяйкой.

– Ну так что, – радостно начала Кейт, – хочешь спросить про Геббельса?

Сабина, поменяв местами ноги, взглянула на мать:

– С ним все хорошо, так ведь?

– Да, хорошо. Просто я подумала, тебе интересно будет узнать, что он вытворяет.

– Он всего-навсего кот, – отмахнулась Сабина. – О чем тут рассказывать?

«Боже правый, – подумала Кейт. – Они тут учат подростков, как ставить людей на место, и Сабина, похоже, хорошо усвоила урок».

– Разве ты не хочешь спросить меня про наш дом? Про мою работу?