Счастливы по-своему - [14]
— Нет, а если…
— Хватит с меня!
Спавший под каштаном Яся дернул ножкой.
— Тише ты, — шикнул Степа. — Разбудишь.
— А просто мне надоело! — зашипел высоким голосом Борис. — Думаешь, мы одни такие? Миллион человек в Цукерберги метят. Лемминги имени Цукерберга. Побежали, блин! Полтора миллиона приложений в App Store наколбасили. Мечтатели!
— Тогда кончай сидеть, пошли работать! — зашипел в ответ Степа. — У нас две недели есть. Вдруг мы это, вдруг мы успеем?
— Нет, мне-то дел на два дня осталось. Зато тебе — я знаю тебя! Ты четыре месяца еще будешь копаться, свою серверную, блин, логику дотачивать.
— А вот возьму и сделаю, — сказал Степа. И вышло это у него так твердо, так несомненно, что он даже чуток собой загордился. — Угу. Сделаю за две недели.
— Ха-ха-ха, — язвительно произнес Гребешков.
— А я сделаю.
— Кстати, не две недели, а уже тринадцать дней.
— Я сделаю.
— Ха-ха. Даже если убьешься, успеешь, с чего ты взял, что мы выиграем? — Боря схватился за кудри. — Оцени трезво! — шептал он. — Мы стучимся в закрытую дверь. Раз, два, три, четыре, пять раз постучали — за-кры-то. Не судьба, понимаешь? Вот одному на роду написано: «Быть тебе, Павел Дуров, королем Интернета, хошь не хошь». А другому на роду написано: «Быть тебе, Боря, лузером и тарелки носить».
Степа выдохнул через зубы и помотал головой:
— Да при чем тут тарелки?
— Я в официанты подался. Завтра выхожу.
— С дуба рухнул? — изумился Степан.
— Рухнул, еще бы, — язвительно отозвался Боря. — Это вы, получающие зарплату, в эмпиреях витаете. Всякая там самореализация, заниматься любимым делом, ах, надоело мне толкать панель и хрущевки, ой, хочу быть творцом, угу. А когда зарплаты нет и работы нет, потому что вообще-то кризис в стране и фирмы лопаются, то сразу требования заземляются.
Степа не знал, что сказать. Почему-то ему было стыдно перед другом, как будто это он не платил Борису зарплату… В этом Степа был не виноват, но это же он уговорил Борьку заняться приложениями… Боря молчал и обкусывал ноготь на большом пальце. Он глотнул чая из кружки, и вдруг для Степы сложились в одну картину детали, которые маячили неделями перед его носом, но он их не замечал. Кофеман Борис пьет краснодарский чай. Как ни зайди на ужин, ест гречку. Куда-то исчез его айпэд, и теперь Боря ходит со старым китайским планшетом. И прочее…
— Слушай, я вроде… Что-то я, извини, не подумал, что ты, ну, третий месяц без денег сидишь, — смущенно сказал Степа. — А у тебя Лешка…
— А у меня Лешка и мама на пенсии.
— Ты скажи, денег надо? А? Могу одолжить четыре или пять… — Степа полез в карман за деньгами, пересчитал, — нет, извини, четыре штуки. Извини.
— Не надо! — отрезал Борис. — Мой стакан мал, но я пью из своего стакана.
Они сидели на зеленом дворе девятиэтажного дома с облупившейся краской на дверях. Из соседнего подъезда вышла старуха в грошовом цветастом платье, потащила за собой сумку-тележку. Мимо проехала раздолбанная «девятка», копия Степиной во всем, кроме цвета. Это был мир, куда не заглядывали глянцевые истории успеха. Мечта о жизни, как в Силиконовой долине, здесь, на этом дворе, казалась чуждой и хрупкой, как всполохом залетевший в гущу голубей колибри. И все-таки Степа не хотел отказываться от своей мечты. Майский ветер гладил его щеку, словно успокаивал: ну будет, будет тебе.
Перед алым кабриолетом стоял мужчина, в джинсе с головы до ног, и размышлял. Его красная шея колебалась вместе с белой, под ершик стриженной головой туда-сюда, сюда-туда, брюхо, обтянутое джинсовой рубашкой, вздыхало и опадало. Кабриолет, повторявший угловатые линии больших американских машин 50-х годов, завлекательно подмигивал круглыми фарами. Размером он был примерно с чемодан и до того хорош, что хотелось схватить в охапку и немедленно унести.
— Ну и цены вы заламываете! — сказал покупатель тетке с рыжим шиньоном, в форменном халате продавщицы.
Шиньон сначала сделала вид, будто она тут не при чем (что скажешь? семнадцать тысяч, которые просили за автомобиль, для многих в Домске равнялись месячной зарплате). Потом пожала плечами:
— С такой ценой он и стоит третий месяц, никто не берет.
— Как же? Я беру! — раздался веселый голос.
Сзади к пузатому и продавщице подошел Богдан. Он прошагал весь «Детский мир» насквозь, нигде не задерживаясь. Китайское пластиковое изобилие сливалось в глазах в блестящий ком веселенькой расцветки. Алый кабриолет с хромированными контурами единственный из всего предлагаемого выглядел настоящим, это Богдан углядел за пять метров. А как углядел — тут же решил купить.
Пузатый обернулся и посмотрел на Богдана хмуро. Его длинное лицо, похожее на морду старого сеттера, выразило замешательство и наконец узнавание.
— Толич! — воскликнул он.
— Михалыч? — сощурился Соловей.
Это был Игорь Михалыч Воеводин, с которым Соловей когда-то работал в одном КБ, они девять лет рассчитывали буровые установки, сидя за соседними столами, ходили вместе в курилку, ездили в походы на байдарках… много всего было вместе, пока Богдан не ушел из КБ и не уехал в Москву. Когда-то они входили в один круг друзей, но с тех пор Соловей давно забыл про Воеводина.
Богдан Соловей – никогда не унывающий красавец-мужчина, до недавнего времени успешный предприниматель – на грани банкротства. Вернувшись в родные пенаты, он решает наладить отношения с единственным сыном и познакомиться с внуком. Однако Степа, всегда считавший, что отец недооценивает его, не горит желанием общаться. Кажется, лишь бабушка Степы, Майя, способна хоть как-то их примирить… Что же должно произойти, чтобы отец и сын по-иному взглянули на события прошлых лет? И что может значить финансовое фиаско, когда на кону оказывается судьба дорогих людей?
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Елена Девос – профессиональный журналист, поэт и литературовед. Героиня ее романа «Уроки русского», вдохновившись примером Фани Паскаль, подруги Людвига Витгенштейна, жившей в Кембридже в 30-х годах ХХ века, решила преподавать русский язык иностранцам. Но преподавать не нудно и скучно, а весело и с огоньком, чтобы в процессе преподавания передать саму русскую культуру и получше узнать тех, кто никогда не читал Достоевского в оригинале. Каждый ученик – это целая вселенная, целая жизнь, полная подъемов и падений. Безумно популярный сегодня формат fun education – когда люди за короткое время учатся новой профессии или просто новому знанию о чем-то – преподнесен автором как новая жизненная философия.
Ароматы – не просто пахучие молекулы вокруг вас, они живые и могут поведать истории, главное внимательно слушать. А я еще быстро записывала, и получилась эта книга. В ней истории, рассказанные для моего носа. Скорее всего, они не будут похожи на истории, звучащие для вас, у вас будут свои, потому что у вас другой нос, другое сердце и другая душа. Но ароматы старались, и я очень хочу поделиться с вами этими историями.
Православный священник решил открыть двери своего дома всем нуждающимся. Много лет там жили несчастные. Он любил их по мере сил и всем обеспечивал, старался всегда поступать по-евангельски. Цепь гонений не смогла разрушить этот дом и храм. Но оказалось, что разрушение таилось внутри дома. Матушка, внешне поддерживая супруга, скрыто и люто ненавидела его и всё, что он делал, а также всех кто жил в этом доме. Ненависть разъедала её душу, пока не произошёл взрыв.