Счастливчик - [24]

Набор приемов «посвящения» был примитивным.

Полууголовные выходки были направлены на определение места истязуемого в социальной иерархии училища на все время учебы.

Если «мигуль» сопротивлялся и протестовал, могли побить, но зауважать. Если покорно принимал унижение, то печать подчинения оставалась на нем до конца курса обучения, и вход во все «элитарные объединения» закрывался для бедняги навсегда.

Марата завели в курилку старшие и начали бить за то, что он отказался быть жертвой их потехи. Били кулаком в лоб, стараясь попадать в одно и то же место.

От ударов увесистых кулаков у Марата сыпались искры из глаз, плыло перед глазами.

Каждый удар сбивал его с ног, но Марат упрямо поднимался на четвереньки, вставал на ноги, и, дотянувшись до ближайшего обидчика, давал ему пощечину.

Потеха со стойким «мигулем» закончилась тем, что из носу у Марата закапали тягучие капли крови, его затошнило, и встать он уже не мог. Старшие подивились его упорству, и, перед тем, как разойтись, отозвали в сторону двоих «мигулей», и строго поручили Марата их заботам.

Белая рубашка, заляпанная кровью, так и не отстиралась, пришлось пустить ее на тряпки.

Плакала и ругалась мама, но зато в ПТУ Марат сразу приобрел покровительство и поддержку со стороны старшекурсников.

Покровители быстренько приобщили Марата к своему кругу, своим нравам и развлечениям. Скоро уже он на спор выпивал «без отрыва» из горлышка бутылку дешевого портвейна, попыхивал папироской анаши, втягивая дым особым манером «сквозь зубы со свистом», и дрался с кем только мог по любому поводу, укрепляя свой авторитет кулаками.

Три года обучения пролетели быстро. Марат получил диплом, в котором говорилось об окончании полного курса средней школы и получении специальности газоэлектросварщика третьего разряда.

Завод с радостью принял партию молодых рабочих. Желающих поставили в очередь на квартиру.

По этой специальности Марат и отработал на заводе в сварочном цехе короткое время до призыва в армию.

* * *

Очнувшаяся от удара о стекло муха пронзительно завизжала крыльями об облупившийся давно не крашеный подоконник, пытаясь перевернуться и встать на лапки. С первого раза не получилось, и она, второй, третий раз, пускала в ход крылья, придавленные собственной тяжестью, пока вибрация не сбросила ее с подоконника.

* * *

Полетел, как муха, Марат, сброшенный с верхней койки на пол старослужащими.

Курс молодого бойца заключался не только в обучении навыкам рукопашного боя, исполнению уставных требований и строевой подготовки. В курс входили бесплатным приложением «воспитание» и «преемственность».

Над «молодыми», вновь призванными солдатами, издевались "дембеля", скоро уходящие домой, «черпаки», у которых за плечами был год службы, «старики», которым оставались полгода службы. Грабили, избивали, надсмехались.

Марату, который в дневное время посмел ослушаться «старика», в ночное время устроили «учебный полет» головой вниз.

Он упал, сильно расшиб голову, получил сколько-то ударов по почкам и устное назидание о том, что старших нужно слушаться и повиноваться их требованиям.

У Марата хватило ума утром на все расспросы старших по званию отвечать, что сам виноват, споткнулся и расшибся. И вторая попытка «запрячь молодого», закончилась более миролюбиво. Оценив упорство Марата в защите своей независимости, его больше не трогали.

Через два месяца новобранцы заканчивали полный курс подготовки, выпускали из автомата по деревянным мишеням три пули, принимали присягу, и отправлялись воевать в Афганистан.

Отвоевал «по полной» Марат. Хлебнул до слез горячего горького и соленого. Привез из Афгана домой три медали, орден, тяжелое ранение и отвращение к любой войне, к любым боевым действиям.

Вернулся работать на завод, и жить в свою комнатку общежития в которой и лежал сейчас, наблюдая за тем, как вынырнувшая из под подоконника муха начала заново сквозь стекло пробиваться на волю.

* * *

Пробивался в гражданской своей жизни Марат с большим трудом.

Баламут Горбачев завел перестройку, интенсификацию, и ускорение, и оставил народ богатой могучей страны в нищенском голодном состоянии, с пустыми прилавками магазинов и жуткими очередями на жилье.

Завод, на котором работал Марат, тихо скончался, и, вместе с ним скончалась надежда получить новую квартиру.

Жениться и жить в крошечной комнатке с женой и мамой, стыдливый Марат и помыслить не мог.

Когда через тонкие, как бумага, стенки, доносились вопли удовольствия бесстыжей Зинки, два месяца назад выскочившей замуж и использующей на всю катушку преимущества семейной жизни, Марат в темноте краснел так, что, кажется, воздух вокруг него раскалялся и полыхал жаром.

Сколько Марат не намекал Зинке о том, что можно было бы кричать потише, хотя бы из уважения к маме, Зинка только кокетливо хохотала.

Надо было срочно решать вопрос о переезде на новую квартиру, и Марат решил пройти по инстанциям исполнительной власти.

Заявления, бланки, ожидания, обещания, снова заявления…

Скромные сбережения уходили на взятки чиновникам, которых власть меняла, как перчатки, не давая иногда и года поработать на одном месте.