Счастливчик Пер - [34]

Пер ломал себе голову над тем, как ему наилучшим образом поступить. В первое мгновение он даже растерялся. Вопреки слепой вере в свой нерушимый уговор со счастьем, вопреки тому, что деньги как с неба свалились на него как раз в тот момент, когда ему пришлось особенно туго, он не мог, просто не мог считать предсмертную причуду самоубийцы помощью свыше. С другой стороны, он не мог так, за здорово живёшь, отказаться от крупной суммы, могущей на длительное время избавить его от денежных затруднений. Деньги, которые он занял, уже на исходе, а большая часть экипировки до сих пор не оплачена.

…Но вот из боковой улицы вынырнула закрытая карета. Рука в светлой перчатке махнула из окошечка. Пер подскочил, остановил карету, распахнул дверцу, назвал кучеру первоклассный ресторан на Кунгенс Нюторв, и карета тронулась.

Ещё не доехав до ресторана, Пер успел испытать серьёзное разочарование. Он надеялся, что она возбуждена и взволнована, что она краснеет, что она дрожит от стыда и страха в своих тёплых мехах. Он даже заготовил несколько подходящих выражений, дабы преодолеть её робость, но искусство соблазнителя совершенно ему не понадобилось. Не успел он войти в карету и поблагодарить её за внимание, как она, словно заправская уличная девка, уселась к нему на колени и так страстно к нему прижалась, что у него дух занялся.

Правда, когда они поднимались по залитой огнями лестнице ресторана, она опустила на лицо вуаль, но едва лишь метрдотель проводил их в отдельный кабинет, она, не стесняясь присутствием официантов, сбросила с себя манто и шляпку. Пока Пер с непривычки растерянно озирался по сторонам, она уже совершенно освоилась — поправила волосы перед зеркалом, сняла перчатки и расселась перед накрытым столом, заняв весь диван.

Пер молча сел против неё. Он уже понял, что она не первый раз очутилась в таком месте. Он мог бы поклясться, что при их появлении официант еле заметно улыбнулся, словно увидел старую знакомую.

— Почему вы на меня так смотрите? — спросила она, когда они остались одни. Голову она кокетливо склонила к плечу и улыбнулась, как молоденькая. Вы просто не сводите с меня глаз!.. У меня, быть может, не в порядке туалет?

С этими словами она взглянула на свою грудь, которая буквально переливалась через края четырёхугольного выреза. Она была в черном, сильно затянута, с пышным бюстом, но в талии тоненькая, как девушка.

— Отвечайте наконец! Ну и медведь же вы! Что вам опять не нравится?.. Сейчас я вам всыплю, — и, дабы обзавестись метательными снарядами, начала обрывать красные ягодки с украшавшего стол букета. Пер тем временем перевёл взгляд на её руки и, побледнев от возбуждения, любовался их приятной округлостью, белыми, нежными, гибкими пальцами, перламутровым блеском ногтей и рядом ямочек, которые при каждом движении открывались и смыкались на розовых суставах, словно крохотные губы, жаждущие поцелуев. Он перехватил ягодку, которую она швырнула в него, схватил заодно и её руку и хотел было притянуть её через стол и прижаться к ней губами, но тут дверь отворилась, и два официанта внесли ужин.

Разлили по бокалам шампанское, расставили кушанья. Когда они снова остались вдвоём, Пер поднял бокал и чокнулся с ней. За первым бокалом последовал второй, за вторым — третий. Дурное настроение как рукой сняло. Чёрт подери! Если разобраться, какое ему дело до её прошлого? Главное, что теперь она принадлежит ему, она его собственность, его добыча..

За десертом он завёл речь о самоубийстве Ниргора. Он высказал предположение, что Ниргор был душевнобольным человеком, без утайки поведал о ночной беседе в квартире Ниргора, о страшном волнении Ниргора, когда тот фактически завещал Перу всё своё добро, и о том, что он, Пер, так ни о чём и не догадался. Не преминул он рассказать и о дошедших до него слухах про женщину, которая замешана во всей этой истории. Один из его знакомых, в свою очередь получивший сведения от хозяев покойного, рассказывал, что к Ниргору много лет подряд ходила какая-то дама под вуалью и что скорей всего именно она накануне похорон пробралась в часовню и осыпала гроб целым дождём роз.

Пер говорил, говорил, а фру Энгельгард сидела в задумчивой позе, поставив локоть на стол и водя мизинчиком по краю бокала. Лицо её приняло отсутствующее выражение, словно она лишь из вежливости, но без всякого интереса слушала длинный-предлинный и скучный рассказ. Лишь когда Пер начал копаться в прошлом Ниргора и выложил имеющиеся у него сведения о том, как Ниргор отказался от дипломатической карьеры, фру Энгельгард начала выказывать явные признаки нетерпения. Она взяла с вазы виноградину, обмакнула её в вино и начала сосать, потом извинившись, перебила его вопросом о чём-то постороннем, что ей «только что взбрело на ум», потом попросила вызвать официанта — пусть скорей подают кофе. И, видя, что Пер не намерен так легко отказываться от своей темы, решительно поднялась с места, сказала: «Спасибо за компанию», — и подошла к открытому роялю.

— Что вам сыграть? — спросила она и быстро пробежала пальцами по клавишам, пробуя инструмент. — Это вы знаете? — И волна фальшивых звуков хлынула из недр рояля. — «Лесной сон», — возвестила она, перекрывая шум и явно очень довольная собой.