Счастливая - [95]

Я вернулась в Калифорнию. На время отъезда Боба заменила его в Дорленде. Жила в его домике, кормила собаку. Встречала колонистов и показывала им территорию, учила разводить огонь в дровяной плите и шутки ради запугивала полчищами кенгуровых крыс, горных львов и призраков, якобы наводняющих эти места. О себе почти ничего не рассказывала. Никто не знал, откуда я взялась.

Четвертого июля девяносто пятого года я работала над рассказом в своем домике. На улице было темно. Поселение опустело. Колонисты всем скопом уехали в город. Я осталась одна, если не считать Шейди. За последние два года, прошедшие после моего двухмесячного пребывания в Дорленде, я писала не так уж много. Уму непостижимо, почему мне потребовалось столько лет, чтобы разобраться в случившемся со мной и с Лайлой, но я начала смиряться с тем, что все вышло именно так. Приняв это как данность, я испытала чувство, которое не поддается описанию. Ад остался позади. Впереди была уйма времени.

Шейди вбежала в хижину и положила морду мне на колени. Она была напугана.

— Что случилось, девочка? — спросила я, поглаживая ее по голове.

Потом я тоже это услышала; звук напоминал гром, предвестье летней грозы.

— Давай-ка посмотрим, что там такое, — обратилась я к Шейди.

Схватив свой тяжелый черный фонарь, я погасила лампу.

С крыльца хорошо просматривались окрестности. Мне было видно, как из-за темного склона горы взметается фейерверк. Тогда я успокоила Шейди и села на стул.

Фейерверки полыхали долго. Шейди все держала голову у меня на коленях. Будь у меня бокал, я бы его подняла, но бокала под рукой не оказалось.

— Мы победили, девочка, — обратилась я к Шейди, почесывая ей бок. — Поздравляю с Днем независимости.

Наконец пришло время двигаться дальше. За сутки до отъезда из Дорленда я переспала с одним своим другом. У меня больше года не было секса. Добровольный обет безбрачия.

Секс той ночью вышел непродолжительным и неловким. Перед этим мы съездили в город поужинать, выпили по стакану вина. В свете керосиновой лампы я сосредоточилась на лице своего друга, отмечая, насколько он не похож на насильника. Позднее, находясь в разных концах страны и болтая по телефону, мы сошлись во мнении, что в той близости присутствовало нечто особенное. «Почти как с девственницей, — сказал он. — Словно у тебя это было в первый раз».

С одной стороны, так оно и было, с другой — такого быть не могло. Однако прошло время, и теперь я живу в мире, где сосуществуют две истины; где ад и надежда рядом лежат у меня на ладони.

ОТ АВТОРА

Слово «счастливая» в сжатом виде передает идею о том, что мне достался подарок судьбы. Подарком судьбы стали те, кто вошел в мою жизнь.

Глен Дэвид Голд, мой любимый и единственный.

Эйми Бендер и Кэтрин Четкович, милые мои кариатиды. Замечательные литераторы, замечательные читательницы, замечательные подруги.

Настоящий мастер, Джеффри Вульф, который, увидев первые сорок страниц, произнес: «Ты должна написать эту книгу» — и стал читать дальше с ручкой наготове.

Посол Уилтон Бернхардт, который в самые темные и ужаснее для меня времена сказал: «Пришли мне эту книгу, черт побери! Я передам ее своему агенту».

Гейл Юбельхоэр. По прошествии пятнадцати лет она ни разу не дрогнула. Ее помощь в сборе материалов сделала возможным написание этих страниц.

Пэт Макдональд. Все началось на тринадцатом этаже.

Эмиль Жарро. В ходе работы над книгой именно он доводил до моего сознания, что такое настоящие муки. Делал он это примерно так: «Как хочешь, выдай еще три реплики!»

Нэтомби, моя морщинистая муза. По утрам она несла вахту на коврике у моих ног, не претендуя на прогулки, которые так любила.

Эйтне Керр. Храбрая.

Я также хочу поблагодарить учреждения, благодаря которым у меня имелась еда на столе и бесценное время: Хантер и «FIND/SVP» в Нью-Йорке, Художественную колонию имени Миллей, фонд Регдейл, а особенно — колонию искусств Дорленд Маунтин и программу по подготовке магистров изящных искусств в Калифорнийском университете, город Ирвин.

Благодарю моего агента, Генри Даноу, потому что даже после сорока минут восхвалений в мой адрес я все еще думала, что он собирается мне отказать, и еще потому что, когда я ему об этом рассказала, он понял мои чувства.

Спасибо Джейн Розенман, моему издателю. Я надеюсь, что еще много-много лет буду в благодарность оставлять на ее туфлях следы губной помады.

Благодарю тех моих друзей, которые появляются на этих страницах, и тех немногих, кого там нет: это Джудит Гроссман, Дж.-Д. Кинг, Мишель Латьоле, Деннис Паоли, Оррен Перлмен и Ариэль Рид. Ваша поддержка переполняет меня признательностью.

Спасибо моей сестре Мэри и моему отцу за то, что они разделяли мою публичность и поддерживали во мне боевой дух. Они никогда не считали, что нужно выкладывать всю свою подноготную, но тем не менее позволили мне выложить очень многое.

Наконец, я просто обязана высказать бесконечную благодарность своей матери. Она была моей героиней, моим спарринг-партнером, моим вдохновением, моим стимулом. С самого начала — я имею в виду рождение — она верила. Нелегкий путь, мама. Вот он, здесь.