Счастливая проститутка. История моей жизни - [11]

Я осторожно взяла в свой рот ее соски, и капли молока потекли из них. Чувство обожания проснулось во мне, но на этот раз мне не хотелось трахать ее, Меня охватило чувство совершенно чистой платонической любви.

Мне не верилось, что после пяти лет ожидания я, наконец, сосу и ласкаю эти божественные груди и Хельга позволяет мне делать это. Из всех моих любовных и сексуальных событий, которые я могу вспомнить, за последнее время, до сих пор это самый дорогой для меня момент.

Я собиралась рассказать ей, как я люблю ее, когда ворвался Де Бойер с красным от ярости лицом и приказал мне убираться из дома.

«Если я когда-нибудь поймаю ее здесь, то я выброшу вас обеих», — орал он на свою жену.

Несколько дней спустя мои родители и друзья прощались со мной в слезах у самолета, улетавшего в Южную Африку. Плакали все, включая меня.

«Возвращайся к нам», — сказала сквозь слезы мать, но даже тогда я знала, что никогда не вернусь.

Единственное, что связывает меня с Голландией, кроме родителей, хотите верьте, хотите нет — это Хельга, но она была неосуществимой мечтой.

Южная Африка

Полет от Амстердама до Йоханнесбурга обещал быть очень длинным, но необязательно скучным. Я сидела рядом с привлекательным итальянским бизнесменом с неподражаемым чувством юмора и изысканными манерами. Во время ужина, поданного сразу же после взлета, мы наслаждались оживленной беседой, обнаружив, что среди прочего нас объединяет интерес к классической музыке.

Он был настолько обаятельной персоной, что к тому времени, когда стюардесса убрала наши подносы, я уже хотела сделать ему «французскую любовь». Требуется мастерство акробата для того, чтобы сделать так, чтобы этого никто не заметил. В конце концов мы покрылись легкими одеялами с головой, в то время как я делала вид, что пытаюсь достать свою дорожную сумку из-под его сиденья около иллюминатора. Этот процесс так возбудил нас, что мы решили заняться любовью «по полной программе». Но сначала мы должны были дождаться, пока стюардессы раздадут одеяла и подушки, притушат освещение в салоне и пассажиры успокоятся.

Как только берег стал чистым, мы убрали подлокотники наших кресел, втиснулись вместе под одеяло, он лицом к моей спине, «ложка в ложку», и начали заниматься любовью. Мы должны были вести себя очень тихо и, как скоро обнаружили, очень осторожно, потому что пару раз он слишком увлекался, и я чуть не падала на пол между кресел.

Мы занимались этой игрой в то время, как стюардессы проходили между рядами, вызываемые световыми сигналами, и сонные пассажиры брели в туалет. Ощущение того, что вы занимаетесь любовью на высоте 30 тысяч футов над землей, делало приключение еще более возбуждающим.

Сказать по правде, на этих сиденьях было так тесно, что мы чувствовали себя, как сельди в банке и очень неудобно, но даже в таких условиях ко времени, когда наступил день, мы успели проделать это три раза. Когда стали разносить завтрак, мы встали, окостеневшие и одеревеневшие, и наконец вытянули наши сведенные судорогой ноги.

Остаток путешествия я провела, приводя себя в порядок и перед встречей со сводной сестрой и ее мужем Яном, которого видела один раз до этого. Это было, когда Мона встречалась с отцом в Амстердаме, куда она приехала из Южной Африки провести медовый месяц.

Как и я, Мона родилась в Индонезии, но ее мать, в прошлом красивая русская балерина, забрала ее оттуда после развода, и с тех пор ее мать и мой отец полностью перестали общаться.

Ко времени встречи я вспомнила, перебирая в памяти, каким хорошим человеком была Мона и насколько красив ее муж. Даже четырнадцатилетней девственницей я испытала неясное желание когда-нибудь заняться с ним любовью. Ян работал горным инженером и вел родословную от французских гугенотов, был высок, крепкого телосложения и с темными вьющимися волосами. Это был настоящий африканер, упорный, настойчивый и гордый своей мужественностью.

Они оба встречали меня в аэропорту Йоханнесбурга, и это было счастливое семейное воссоединение со множеством похлопываний, поцелуев и смехом. Мона была такой же милой, какой я ее помнила, а Ян даже более красив, чем я ожидала.

Там же, на встрече, была девушка по имени Дени, с которой я раньше не встречалась, но переписывалась через приятельницу-лесбиянку в Амстердаме. Она узнала меня по присланному фото и сразу подошла, чтобы представиться мне и моим родственникам.

Дени работала в КЛМ, голландской авиакомпании, и мы обменялись телефонными номерами и договорились встретиться после того, как я устроюсь и размещусь в новом доме с Моной и Яном.

После получасовой езды мы подъехали к великолепному двухэтажному белому особняку в элитарном пригороде Йоханнесбурга. Дом был расположен на большой лужайке, что создавало большой простор для игр моей племянницы восьми лет и двух племянников семи и шести лет, а также двух огромных собак — дога и немецкой овчарки.

С одной стороны был шикарный бассейн, с другой — гараж на три машины, а за домом — ферма по разведению цыплят, любимое предприятие Моны, которое она вела с помощью нескольких своих слуг.

Жизнь была приятной в сверкающих лучах южноафриканского солнца, и семья обращалась со мной, как с особой королевских кровей. Мне не давали даже пальцем пошевельнуть в доме, поэтому дни были посвящены ленивому времяпрепровождению у бассейна и работе по улучшению собственного загара.