Счастье за углом - [4]

Да. Как я. Идеальной.

Иногда такой наглый пиар заставлял меня слегка краснеть. Или притворяться, что краснею. Королева красоты с Юга с детства учится очаровательно сомневаться в себе и своей красоте, чтобы люди не давились от зависти, когда она входит в комнату и все внимание тут же переключается на нее. Фальшивая скромность? А как же. Она не раз выручала меня во время интервью и сессий с раздачей автографов. Мы, супергламурные кинозвезды, такие же, как вы. Мы не считаем себя лучше или выше других людей.

Ага.

Ну ладно, ладно, признаю: я была высокомерна, избалована, чересчур жеманна и слишком влюблена в себя, чтобы кому-то понравиться. Но давайте будем честными. Я была самой красивой женщиной мира. Журнал «Пипл» признал это. И «Вэнити Фэйр». И даже «Роллинг Стоун» и «Эсквайр», эти циничные издания для сексуально озабоченных мальчишек.

Со мной носились с тех самых пор, как я научилась мило гулить, пока мой папочка возил меня по лучшим балам и модным показам Атланты в изумрудно-зеленой коляске, которую он специально подобрал под цвет моих глаз. Все меня обожали. Кассовые сборы это подтверждали. За следующий фильм мне заплатят двадцать пять миллионов долларов; это будет римейк «Гиганта», где я сыграю роль вместо Элизабет Тейлор, Хит Леджер заменит Джеймса Дина, а Хью Джекман сыграет роль Рока Хадсона.

Я – новая Лиз Тейлор, думала я, довольно рассматривая себя в огромном зеркале с подсветкой, пока личные стилисты трудились надо мной, как над живой Барби. Выкусите, Джулия и Анжелина, Дженнифер и Риз. Побейте мой рекорд, если сможете.

– Мы заставляем девочек пятнадцати лет выглядеть на двадцать пять, а тридцатипятилетних женщин походить на двадцатипятилетних. – Джуди, мой парикмахер, взбивала длинный локон моих волос цвета кофе с молоком. – Чтобы наша порнографическая культура продолжала хотеть нас трахнуть.

– Наша порнографическая культура? – улыбнулась я, глядя, как они надо мной колдуют. – Это просто человеческая природа. Девочки хотят флиртовать, а мальчики отвечают.

Рэнди, мой визажист, захихикал.

– Не моя природа, милая. Вот если мальчик захочет со мной флиртовать, другое дело. – Мягкая тонкая кисточка скользила по моему лбу. Темнокожая рука Рэнди летала, как у вдохновенного художника. В воздухе парило облачко «Безупречной бело-кремовой пудры-основы». Рэнди помахал кисточкой перед Джуди. – Лично я только рад выглядеть порнографичнее. Или моложе.

Джуди хмыкнула.

– Ты же парень. Для тебя все иначе. Мужчины считаются желанными, даже когда превращаются в жирных морщинистых мопсов с пенисами. Состарившись, ты все равно будешь в центре внимания.

– Да уж надеюсь!

– Порнокультура? – вмешалась Люси, мой костюмер. – Давайте я расскажу, как занималась гардеробом для продюсера порнофильмов. Там все состояло из кожаных корсетов и высоких каблуков. Для животных, проституток и команды. – Она фыркнула, поправляя серебристое шелковое платье на моем рискованном серебряном бюстгальтере. Я продела руки в кружевные бретельки, и Люси разгладила платье у меня на груди, а потом наклонилась, присматриваясь. Проверка сиськировки, как мы это называли.

– Слева по курсу гордо торчащий сосок, босс.

Я кивнула. Даже мои груди гордились собой.

– Давай пластырь. Мы же не хотим, чтобы пресса таращилась на мою упругую грудь, в то время как должна слушать мои изумительные остроумные идеи по поводу новой косметической империи.

Рэнди прищелкнул языком.

– Босс, вы можете натянуть бурку и политься верблюжьим мускусом, все равно все мужики будут пялиться на вашу грудь.

– Верблюжий мускус? Может, стоит его добавить в новую косметическую линию. Джуди, мне всего тридцать два. Сколько это в пересчете на верблюжий возраст? Сколько времени пройдет, пока верблюды не перестанут свистеть мне вслед? А порнокультура учитывает верблюдов?

– Ой, босс, вы же знаете, о чем я, – продолжила Джуди. – Женщины – это сексуальные объекты. Даже после десятилетий феминизма мы ими остаемся. Если женщина не молодая горячая штучка, она ничего не стоит.

– Я планирую быть сексапильной и в сто, – прорычала Люси. – Пока в мире есть смазка и водка, со мной будут спать.

Я рассмеялась. Сексапильность была еще одним счастливым подарком, которым судьба одарила меня едва ли не больше всех остальных на планете. Я даже представить не могла, каково это – не быть красивой. Самоуверенная? Я? Вовсе нет.

Мои люди – я думала о своих сотрудниках так, как в старые времена южане думали о слугах, словно они мне принадлежали, – так вот, мои люди всегда меня любили. Папа и все мои южные тетушки – играющие в гольф клубные дуэньи из Атланты – учили меня быть щедрой и милой, как мистрис плантатор с Нового Юга. Я повернулась, чтобы взглянуть на Джуди из-под локона, который она скручивала в шоколадную бечевку, но она поднырнула под локон и показала мне язык.

– Джуди, этот разговор приведет нас к твоей теории «ведьмы против инженеров»?

Джуди нахмурилась:

– Смейтесь, если хотите. Но реально есть идиоты, которые говорят, будто все женщины – ведьмы, в смысле викканки, а не стервы, а мужчины – инженеры. Что женщины состоят из эмоций и секса, представляя темные искусства, в то время как мужчины являются воплощением логики и интеллекта – прогрессивной науки. Что женщины предназначены только для размножения. Следовательно, женщина должна оставаться желанной, пока не наступит менопауза. После чего она должна увянуть и раствориться.