Счастье: уроки новой науки - [44]

.

Однако борьба за относительный доход обречена на полный провал на уровне общества в целом. Если мой доход вырос по отношению к вашему, ваш доход упал по отношению к моему на ту же самую сумму. Процесс, как правило, не производит никакого социального выигрыша, но может привести к тому, что в массовом порядке придется жертвовать частной жизнью и временем, которое мы проводим с семьей и друзьями. Такие вещи не следует поощрять.

Одно из возможных решений – заключение коллективного соглашения о приостановке гонки, в которой все соревнуются со всеми. Страны иногда договаривались воздерживаться от бесплодной гонки вооружений, признавая, что это игра с нулевой суммой. Так почему бы людям не сделать то же самое? Но в действительности, это соглашение невозможно, потому что людей слишком много. Мы должны найти какой-то иной способ.

Заблуждение относительно суверенитета потребителя

«Подождите, – скажете вы мне, – разве это проблема? Я хочу, чтобы мне отремонтировали трубы, и мне совершенно все равно, работает ли водопроводчик ради повышения своего статуса или чтобы улучшить свой абсолютный уровень жизни. Экономика существует для того, чтобы удовлетворять потребителя, и благо для потребителя, если мы можем заставить людей работать больше».

Это ошибочное утверждение, потому что потребители также являются производителями. Если потребители хотят больше потреблять, они сами должны больше производить. Если они будут больше работать, они действительно смогут больше потреблять, но только ценой определенной жертвы – жертвуя своей семейной жизнью, теннисом или чем-нибудь еще. Иными словами, для них целесообразно работать больше, только если есть какая-то общая чистая прибыль. Но, как мы уже подчеркивали, у людей может появиться стимул к тому, чтобы больше работать, потому что одна из их целей – увеличить относительный доход. Всякий раз, когда они повышают свой относительный доход (что им нравится), они понижают относительный доход других (что им не нравится). Это «внешний ущерб», нанесенный другим людям, форма физического загрязнения окружающей среды.

Если люди не учитывают такое загрязнение, когда решают, сколько им нужно работать, они ведут себя так же, как те, кто встает во время футбольного матча. В результате мы получим слишком много работы и нарушение баланса между работой и жизнью.

Облагать налогами «загрязнение»

По крайней мере, так было бы, если бы не налоги. Они как стандартное средство борьбы с подобным загрязнением позволяют заставить людей не только платить за ущерб, который те наносят другим, но и учитывать этот ущерб. Таким образом, люди начинают учитывать внешние издержки, которые в противном случае проигнорировали бы; и, если ставка налога правильная, загрязнение сократится до более эффективного уровня[307]. То есть налог на вредные выбросы будет сокращать эти выбросы, а налог на трудовые доходы сократит количество труда.

В обоих случаях налог является не искажающим (отвращающим от чего-то желательного), а корректирующим (отвращающим от чего-то нежелательного). Это позволяет совершенно по-новому взглянуть на существующие налоги, потому что и экономисты, и политики обычно считают, что налоги оказывают искажающее воздействие, какими бы низкими они ни были. Но теперь мы увидели, что налоги в какой-то степени выполняют полезную функцию, которую мы не осознаем. Они помогают сохранить баланс между работой и жизнью.

Такое мышление требует революции в так называемой экономике общественного сектора[308]. Да и не только в ней одной, поскольку оно добавляет новый элемент в дело борьбы за прогрессивную политику.

Либертарианцы резко возражают против этого аргумента, считая, что он потакает низменному чувству зависти, которое не следует принимать в расчет. Это исключительно слабый аргумент. Публичной политике приходится иметь дело с человеческой природой как таковой. В конце концов стремление к статусу имеет повсеместное распространение, и мы все его признаем. Алчность тоже распространенное явление, а либертарианцы его не отвергают. Тогда почему люди должны отвергать стремление к статусу? Оба этих чувства присущи человеческой природе. Мы несовершенны, и публичная политика должна помогать нам извлекать наибольшую пользу из того, какие мы.

Я высказался достаточно резко. Во избежание недоразумений позвольте подчеркнуть, что большинство людей в основном любят свою работу; они работают не только ради денег, но и ради чувства товарищества и удовлетворенности от хорошо сделанной работы. Более того, элемент борьбы в работе обычно связан с тем, чтобы ее сохранить, а не с тем, чтобы больше заработать[309]: борьба за некоторые вещи в жизни неизбежна. Но мы хотя бы можем что-то предпринять в отношении искажающего эффекта борьбы за статус.

Облагать налогами зависимости

Есть также искажающий эффект непредвиденного привыкания. Одна из причин того, почему счастье не увеличилось, несмотря на наш высокий уровень жизни, в том, что мы привыкли к столь высокому уровню жизни. Поначалу дополнительные удобства приносят дополнительное удовольствие. Затем мы к ним адаптируемся, и удовольствие возвращается на прежний уровень. Действительно, удовольствие ассоциируется главным образом с изменением в доходе, а не с его уровнем. В какой-то степени это напоминает классические формы зависимости, такой как алкогольная или наркотическая, когда вы должны постоянно увеличивать дозу, чтобы поддерживать уровень удовольствия неизменным