Счастье: уроки новой науки - [41]
В следующих главах мы рассмотрим целый ряд факторов, влияющих на то, насколько человек доволен данным уровнем жизни. Один из факторов – значение, которое он придает социальным сравнениям. Отчасти это вопрос личной философии, но большое влияние также оказывают этика данного общества и его система вознаграждений[284]. Например, существует система оплаты, связанная с результатами работы, и каждому публично отводится свое место в этой иерархии, при этом большую часть времени люди осознают эти сравнения. Такая система также может испортить человеку удовольствие от того, что он просто делает свою работу ради нее самой. Аналогично внутри каждой профессии существование премий (подобных Нобелевской) усиливает компонент сравнения в самооценке человека. Число иерархий, которые мы создаем в нашем мире, – это вопрос социального выбора, приносящий выгоды и создающий затраты, которые мы рассмотрим в следующей главе.
Еще один вопрос – ценность, которую мы придаем деньгам. Придумывая организацию, экономисты почти автоматически сосредоточиваются на «внешних» финансовых вознаграждениях, игнорируя роль «внутренних» наград, например, за хорошо выполненную работу[286]. Это часто приводит к (до абсурда) подробным контрактам, которые стремятся заранее определить, что исполнитель будет делать при всех возможных обстоятельствах. (Подобное может случиться независимо от того, кого нанимают на работу – главного исполнительного директора или стороннюю компанию.) Но даже если вы напишете очень подробный контракт, вам может потребоваться третья сторона, чтобы вынести решение о том, был ли контракт выполнен. Однако как вы поверите, что этот человек все сделал правильно?[287] Мы сталкиваемся с бесконечным регрессом со все возрастающим числом бухгалтеров и юристов. В конце концов ни один контракт не может охватить все возможные случаи, и в какой-то момент нам придется положиться на профессиональную гордость исполнителя.
Более того, как мы покажем ниже, чрезмерное внимание к финансовым вознаграждениям может подорвать саму эту профессиональную гордость[288]. Оно также может уменьшить счастье – люди, которые заботятся только о деньгах, испытывают меньшее счастья от определенного их количества, чем другие[289].
Экономисты, конечно, не верят в homo economicus – в то, что человек будет работать за деньги до тех пор, пока может работать. В действительности, большинство экономистов могли бы заработать гораздо больше, занимаясь чем-нибудь другим; они ценят многие другие вещи, помимо денег. Но при этом они обладают особой компетенцией, когда говорят о деньгах. И поэтому, как правило, они рассуждают с точки зрения финансового вознаграждения. Они также обладают большим общественным влиянием и потому способствуют поддержанию публичного уважительного отношения к деньгам.
Вместе с тем есть вопрос альтруизма. Мой прославленный преподаватель экономики всегда предостерегал от опасностей благодеяний. Однако счастье общества с большой вероятностью возрастет, если люди будут больше заботиться о других. Если благополучие других людей доставит нам больше счастья, мы будем активнее его поддерживать и в свою очередь выиграем от роста этого счастья[290]. Это очень важно. Однако это не противоречит передовым достижениям экономической науки, но, если экономисты будут слишком превозносить успехи эгоизма, они едва ли смогут способствовать созданию счастливого общества[291].
Следовательно, нам нужна фундаментальная реформа: мы должны включить важные открытия психологии в методологический аппарат экономики. А наиболее недавние из них касаются внешних эффектов и формирования ценностей.
Боязнь потерь
Как мы увидим, есть еще один неудобный факт, касающийся человеческой природы: люди ненавидят потери больше, чем ценят приобретения той же величины[292]. В среднем, если кто-то теряет 100 фунтов, его настроение ухудшается в два раза больше, чем оно улучшается при приобретении 100 фунтов. Вот почему люди так не любят рискованных инвестиций, если только финансовый выигрыш от риска не окажется по-настоящему значительным.
Боязнь потерь противоречит стандартной экономической теории, которая предполагает, что если ставки не слишком высоки, людей не волнует риск[293]. Но у боязни потерь более далеко идущие последствия, поскольку люди действительно терпеть не могут любые потери. Этот факт приобретает решающее значение, когда речь заходит об экономической реформе. В 1930-е годы массовая безработица вызвала лишь незначительные политические протесты в Великобритании. Однако по-настоящему массовые протесты начались, когда правительство провело рационализацию системы пособий для безработных таким образом, что большинству безработных это помогло, но больно ударило по некоторым из них[294]. Даже сегодня множество реорганизаций, которые положительно отражаются на средних показателях, из-за своего негативного воздействия на проигравших вызывают больше несчастья, чем помогают устранить. Политики относятся к этим вопросам с большим вниманием, чем экономисты, поскольку зачастую лучше разбираются в человеческой природе.
