Счастье: уроки новой науки - [38]

Экстерналии проникают повсюду в нашу общественную жизнь: когда моему коллеге дают прибавку к зарплате, это отражается и на мне, хотя я не являюсь участником обмена. В принципе экономика может помочь учесть все эти взаимодействия, но на практике она учитывает лишь их малую часть. Однако мы к этому еще вернемся.

Анализ затрат и выгод

Но сначала нам нужно объяснить второе преимущество экономическом науки: анализ затрат и выгод[270]. Вследствие ограничений добровольного обмена государству приходится участвовать в большинстве таких сфер жизни, как оборона, закон и порядок, образование, здоровье, транспорт, окружающая среда. Чтобы помочь нам выработать такую политики, экономисты предлагают анализ затрат и выгод. Измените политику, говорят они, если выгоды от такого изменения превысят затраты, если же не превысят, продолжайте в том же духе.

Но как измерить затраты и выгоды? Чтобы ответить на этот вопрос, начнем с индивида, участвующего в добровольном обмене. Предположим, он собирается купить нечто стоимостью 10 долларов. Если он готов заплатить до 12 долларов, он это купит. Он фактически сравнивает выгоды с затратами, а выгоды измеряются тем, сколько он готов заплатить – в данном случае 12 долларов. Таким образом, базовая концепция экономической выгоды – «готовность платить».

А теперь предположим, что правительство хочет построить новую автодорогу над городским гетто. Разработчики проекта составят перечень выгод и затрат: выгоду для автомобилистов, затраты для жителей гетто и на строительство шоссе. Они измерят выгоду для автомобилистов, подсчитав, сколько те согласны заплатить за более скоростной проезд. Затраты для обитателей гетто они измерят тем, сколько те будут готовы заплатить, чтобы не допустить строительства автодороги. А затраты на строительство – это налоги, необходимые для строительства шоссе. (Конечно, некоторые обитатели гетто также являются налогоплательщиками, а некоторые – автомобилистами, но здесь мы рассматриваем людей с точки зрения их ролей.)

Затем планировщики сложат все подсчитанные выгоды и затраты. Если выгоды превысят затраты, будет принято решение в пользу автодороги: проектировщики скажут, что ее строительство эффективно.

Что заставляет их так говорить? Их ответ: выигравшие выиграют больше, чем проиграют проигравшие, и, следовательно, они смогут легко компенсировать проигравшим их потери и все равно повысить свое благосостояние. Таким образом, в результате проекта некоторые люди смогут заработать и при этом никто ничего не потеряет. Это, скажут они, выигрыш в эффективности, и такую возможность нельзя упустить[271].

Но подождите. Предположим, что обитателям гетто и налогоплательщикам на самом деле не дадут компенсации. Тогда проект породит выигравших и проигравших. Это нельзя будет назвать выигрышем в эффективности, потому что единственная проверка проекта предполагает гипотетическую, а не реальную компенсацию.

Что же не так в этих рассуждениях? Первоначально идея была отличная: при принятии решений мы должны сравнивать затраты и выгоды. Но эти затраты и выгоды должны измеряться с точки зрения счастья, как предлагал Бентам. Использование денег не является подходящей заменой, потому что, как мы видели, для одних людей деньги важнее, чем для других. Поэтому мы должны знать, кто выигрывает и кто проигрывает, чтобы понять, насколько для них важны деньги. Затем мы можем применить двухэтапный подход: сначала подсчитать для каждой группы изменения с точки зрения «готовности платить», а потом взвесить эти изменения с точки зрения того, насколько для каждой группы значимы деньги. (Дополнительно мы должны придать особое значение изменениям в счастье, касающимся наиболее несчастных людей.)

Этот подход указывает путь к усовершенствованному анализу затрат и выгод, который строится на старом подходе, но использует новую психологию, чтобы стать более действенным, а не брать идею Бентама и извращать ее.

Национальный доход: грустная история

Это подводит нас к вопросу об адекватном измерении национального благосостояния. Ясно, что мы должны измерять среднее счастье населения (с поправкой на то, чтобы придавать дополнительный вес наименее счастливым)[272].

Вместо этого правительства в настоящий момент все свое внимание сосредоточивают на национальном доходе или валовом национальном продукте (ВНП), в котором доллары каждого учитываются одинаково. Эта концепция была разработана в 1930-е годы с благой целью – помочь осмыслить колебания в уровне безработицы, и сыграла ключевую роль в попытках контролировать ее подъемы и спады. Но очень скоро ее превратили в единицу измерения национального благосостояния, и сегодня страны соперничают друг с другом за более высокий национальный доход.

Это превращение было неизбежно, как только в 1930-е годы в экономике стал преобладать бихевиоризм. На самом деле это очень грустная история. В конце XIX века большинство английских экономистов полагали, что экономика занимается счастьем[273]. Они считали, что человеческое счастье поддается измерению, как температура[274], и что мы можем сравнивать счастье одного человека со счастьем другого. Они также полагали, что дополнительный доход приносит все меньше счастья по мере того, как человек становится богаче.