Счастье потерянной жизни. Т. 3: Просто ученики - [25]

В это время рассчитывался освобождающийся парень — земляк Владыкина, воришка. Он, выманив у него эти деньги, пообещал принести пять или шесть булок хлеба, но через день бесследно исчез. Павел остался обманутым.

* * *

Подошедшие лютые морозы прекратили всякое движение в поселке. Температура доходила до минус 60–65 °C. Изуродованные от обмораживания, заключенные толпились около бочек-печей, прижимаясь друг ко другу, тщетно старались согреться, но этим только загораживали скудное тепло, мешая ему распространиться по бараку. Смертность новою волною уносила обреченных, несчастных людей в могилу.

Приближалась весна, а с нею и промывочный сезон, но в лагере, один за другим, заколачивались от безлюдья бараки. Это обстоятельство, видно, сильно взволновало высшее начальство, так как людские резервы резко таяли. По этой причине, однажды, когда мороз на дворе снизился до 50 °C, всех до единого уцелевших заключенных выстроили на территории лагеря. Люди корчились, дрожа от холода. Перед ними, осматривая эту толпу, прошла группа начальников. Все они были одеты в полушубки с огромными папахами на головах и были не знакомы никому из заключенных. После осмотра, один из них поднялся на переносную трубину и зычным, но не ругательским голосом, объявил:

— Ну что, мужички, приморили вас? Да и морозец, видно, немало потешился над вами, но ничего, постараемся привести вас в человеческий вид. Сейчас вы разойдетесь по баракам и приготовитесь в баню; отмоем, оденем и откормим вас. Первую неделю на работу вас выводить не будут, вторую будете работать на четверть нормы, третью — на полнормы, а через три недели — полную норму выработки. Понятно?

Ни одна душа не ответила ему на его высказывание, потому что люди не верили словам. Спустя несколько минут, люди стали кричать, чтобы их отпустили с мороза по баракам, просьба их была удовлетворена, и они вмиг исчезли в них.

Но, действительно, в лагере началось какое-то преобразование. Прежде всего, сменилось основное лагерное начальство. В столовой, где на полу и потолках торчали обледенелые сосульки, начались какие-то работы. По лагерю от кухни распространялся такой волнующий запах, какого люди не помнили уже несколько лет. Большой толпой арестованных привели в баню, которая была жарко натоплена; тут они услышали объявление:

— Братцы! Все как один, сдайте свои лохмотья, безо всякой прожарки. Горячей воды неограниченно, отмывайтесь дочиста, всем побриться и после бани получить полностью новое обмундирование. В барак возвращаться организованно.

Действительно, обовшивевшие и немытые люди, озлобленные лютыми морозами, на этот раз вдоволь отмылись горячей водой, и все были переодеты в новое обмундирование с головы до ног. Совершенно не узнавая друг друга, часа через два, они побрели в свои бараки. Придя в барак, они застали его также неузнаваемым: он был жарко натоплен, нары застланы новыми шерстяными одеялами, полы тщательно вымыты, и сам барак ярко освещен электролампочками. Дневальный барака объявил всем, чтобы никто по лагерю не бродил, а все терпеливо ожидали команду на обед и, что по обещанию начальства, из столовой голодным никто не выйдет. Голодные люди, хотя и старались выполнить это распоряжение, но все же от нетерпения некоторые выходили посмотреть, что делается в столовой. Столовая, хотя и закрыта была, но по раздававшемуся стуку внутри и развешанным занавесям на оттаявших окнах, можно было заключить, что там действительно происходит какое-то преобразование. Сигнал к обеду задержался далеко за полдень, поэтому, несмотря на никакие уговоры и вразумления, толпа любопытных и голодных у дверей росла очень быстро. Когда же раздался сигнал к обеду, то со всех бараков голодные толпы заключенных ринулись к таинственным дверям столовой. Наконец, было объявлено, что допускать в столовую будут по-фамильно, по бригадам, но от этого толпа не убавилась.

Владыкина вызвали, к счастью, в числе первых и, когда он вошел в помещение, то был действительно изумлен происшедшей переменой.

Натопленное помещение блестело белизною занавесок и клеенок на столах, обслуга также была одета в белоснежные халаты. Горы, аккуратно нарезанного, хлеба были расставлены по всем столам.

Когда вошедшие разместились за столами, соответственно установленных табличек, один, из приехавших начальников, объявил:

— Объясняю всем, слушайте внимательно! Мы знаем, что все вы голодны и истощены, но я заверяю вас, что голодным отсюда никто не уйдет. Прежде всего, хлеба можете кушать, сколько хотите, без нормы. Обед будет состоять из пяти блюд, прошу кушать спокойно, кто не насытится, может попросить повторения первого блюда.

Но все эти объяснения для голодной массы были бесполезны. Пока началась раздача первого блюда, хлеб на столах был съеден почти полностью. Распорядитель успокоил людей и объявил, что хлеб немедленно будет на столах, в прежнем количестве. Заключенные, многие со слезами на глазах, впервые, за последние два-три года, спокойно и в тепле кушали пищу. Почти все присутствующие попросили повторения первого блюда, что было сделано беспрепятственно. Наконец, люди, убедившись в правдивости объявленного, спокойно закончили обед, сытыми и довольными, но некоторые решили заполнить карманы остатками хлеба. Увидев это, распорядитель объявил: