Счастье потерянной жизни. Т. 2: Огненное испытание - [27]

Этим, однако, все ж преследование Павла не кончилось. Порочная любовь преследовала и тянулась за ним, как тина, в заросшем пруду, за лодкой. Ласками и угрозой, мольбой и бранью, неотступно преследовала юношу эта женщина, но он после этого уже не колебался.

Павел, отчасти, хотя и понял, какая грязь скрывается за этими пестрыми масками, и был осторожнее при знакомствах, но сердце, однажды тронутое волнующим чувством любви, остановить может только Бог. Поэтому, оно искало его в другом, и вскоре нашло.

Глава 7

Мечты юности

Перед началом учебного года, ему был разрешен внеочередной отпуск и предложена путевка в один из прекраснейших домов отдыха Подмосковья "Хорошевский серебряный бор".

Впервые Павел испытывал такое чувство удовлетворенности на лоне чудесной природы. Первые дни он отдыхал, бродя до усталости по крутым берегам Москвы-реки, среди зарослей прибрежного кустарника или вдыхая аромат хвои, действительно серебряного бора. Часами просиживал на открытой веранде, среди дорогих скульптур бывшего княжеского владения; увлекался полетом аэропланов с близлежащего аэродрома. Питание было хоть и скромное, но такое, какого он, по правде сказать, еще не пробовал. Отдыхающих было немного, и, разбредясь по большой территории, они встречались нечасто. Через 3–4 дня он познакомился с группой фабричных ребят из Дулева, и после одинокого блуждания был рад их обществу.

Как-то, после завтрака, они решили отправиться на длительную прогулку. Правда, ежедневная трудовая повинность мешала им в этом деле, но Павел подошел к бойкой, приятной на вид, молодой девушке — культоргу Любе Орловой, и без всякого труда получил себе и товарищам освобождение от этого нежелательного, бесцельного занятия.

Выйдя на окраину поселка, они погрузились по колено в изумрудный ковер душистых трав и цветов. Легкое движение ветерка ласкало грудь и лицо. Пестрая даль нескошенного луга манила вперед, хотелось по-мальчишески бежать и бежать навстречу серебристой полоске реки. Впереди, мелькая сквозь заросли ивняка, мачтами и надпалубной постройкой, приятно оглашая ширь лугов бархатом гудка, скользил по реке Москве пассажирский пароход.

— Во-ло-дя, по-дож-ди-те нас! — раздалось позади. Сбегая по косогору, вслед уходящей ватаге ребят, размахивая цветастыми косынками, бежали две девушки.

— Вот тебе на, и тут без них не обойдешься! — с легкой досадой буркнул Павел. — Кто это? Ваши? — кивнул он в сторону бегущих девушек.

— Наши, фабричные: Катя и Маруся, — ответил парень в полосатой майке, — пусть идут.

— Мы давно заметили вас и догадались, что вы направляетесь на ту сторону, решили бежать за вами, — запыхавшись, объяснили девушки, — можно?

— Давай! Только не отставать и не жаловаться на усталь, — ответили ребята.

В голубеньком, расшитом цветами, платьице, Катя окинула всех взглядом и на мгновенье задержалась на Павле.

Темные глаза ее сверкали ласковой приветливостью, правильные черты лица были привлекательны, а сверкающие белизной зубы, убеждали о ее здоровой молодости.

Павел внимательно посмотрел на нее и осудил себя, что минуту назад так недоброжелательно высказался в ее адрес.

Подруга ее была менее привлекательна, но ее добродушие, не менее Кати, привлекало к ней.

В продолжение пути, они познакомились ближе. Катя была из одного поселка с ребятами, на год моложе Павла, только что окончила техникум и работала на фарфоровой фабрике.

Перебравшись лодкой на другую сторону, всей компанией осматривали достопримечательности монастыря и кремля в городке, а после осмотра как-то разбрелись, кто куда.

Случайно или нет, но Павел с Катей остались вдвоем и было заметно, что этим они были довольны. Остаток дня также провели вместе, дотемна.

Простое, но строгое поведение девушки, как нельзя лучше понравилось Павлу, а через несколько дней, проходящие знакомые при встрече многозначительно кивали им головами. В обществе они появлялись на малое время, вечера же проводили в приятных беседах, знакомясь друг с другом ближе.

По окончании их совместного пребывания, Павел и Катя убедились, что полюбили друг друга чистою, бескорыстною любовью, и в этом объяснились друг другу. У Кати срок путевки заканчивался на два дня раньше; и настал день, когда они должны были расстаться.

На прощание они дали слово друг другу, что не забудут один другого, обменялись адресами, обещаниями и унесли, каждый в своем сердце, чувство пламенной любви.

Остаток дня Павел провел в сладких воспоминаниях о такой мимолетной, но счастливой встрече.

"Неужели я, наконец, нашел то, чего так ждала моя душа, чего искал: свой идеал, свое счастье? — спрашивал он сам себя. — Может быть, на этом придет конец моим неудачным обманчивым увлечениям и, может быть — это та любовь, которая огородит меня от нелепых ошибок?" — так размышлял он, лелея в душе новое чувство к Кате, как дорогую находку.

Поздно вечером к нему подсела культорг Люба и, теребя, потащила его на танцы. Павел резко возразил, прежде всего потому, что ему не хотелось нарушать приятные мысли о Кате, а потом… он и танцевать-то не мог. Люба вспыхнула, но не более, как через 20 минут снова подсела к Павлу в вечерней накидке. До позднего часа она рассказывала ему о своих переживаниях, неудачах и развлечениях.