Счастье потерянной жизни. Т. 1: Отец - [2]
Из крайнего дома через резко открывшуюся на мгновение дверь уверенной поступью вышел человек. Клубы тепла, сопровождаемые ярким светом, вырвались вслед за ним и тут же исчезли во мраке. Пройдя пять-шесть шагов, человек остановился в узкой полосе света. Одет он был в обычный ватник, единственно доступный таежнику, и такие же штаны. На ногах у него были высокие валенки, на голове - меховая шапка. Ростом немного выше среднего, он, казалось, был крепкого телосложения, В то время как воющий ураган обрушивал на него всю свою силу, человек спокойно подставил лицо стихии, едва заметно поддаваясь ее порывам. Из-под шапки выбилась темная прядь волос, и как ветер ни трепал ее, в момент затишья она по-прежнему оставалась непокорно-волнистою. Взгляд чуть приоткрытых темных глаз врезался сквозь снежную пыль в мрак непроглядной ночи. На вид ему можно было бы дать не более двадцати пяти лет, но едва заметные морщины на лбу и под глазами свидетельствовали о том, что им пройден немалый жизненный путь, полный лишений, невзгод и отчаянных битв. Слегка опаленное ветром лицо отражало в себе решимость и едва заметный след усталости. Тридцать два года осталось за спиной у Павла Владыкина.
Постояв минуту-две в полосе света, он огляделся, определил направление и, решительно пробиваясь через наметенные сугробы, двинулся вперед. В этот поздний час Павел, по своему обыкновению, вышел к пойме реки, чтобы в примеченном им месте, под кустом, провести молитвенный час общения с Господом. И хотя уже третьи сутки над поселком свирепствовала пурга, Павел сохранил свое постоянство.
Сноп искр, вырвавшийся из трубы локомобиля, осветил на мгновение контур знакомого куста. Буря подковообразно намела двухметровый сугроб снега вокруг куста и коряги и тем самым приготовила чудесное затишье внутри самой подковы.
"Господи, лютая пурга приготовила для меня такую чудесную беседку. Слава Тебе за все!" - воскликнул Павел и хотел уже склониться на колени, но его внимание привлек очередной сноп искр из трубы локомобиля. Искры с силой вырвались из жерла трубы и, ярко освещая мрак ревущей ночи, стремительно возносились вверх. Но затем их яркость уменьшалась, полет замедлялся; описывая в воздухе дугу, они падали вниз и гасли. Порыв урагана хлестнул в лицо Павла еще не остывшими крупинками, и огненными буквами промелькнули в его сознании прочитанные в детстве слова из книги Иова: "Но человек рождается на страдание, как искры, чтоб устремляться вверх".
"Господи, вот смысл моей жизни, вот цель моих страданий, вот тема моей сегодняшней молитвы в конце скитальческого дня!" - с этим восклицанием и горячими слезами Павел склонился для молитвы на свеженаметенный рыхлый снег.
Глава 1
Род Владыкиных был известен среди немногих других семей села Еголдаева своей столетней давностью, хотя никто из него не слыл оседлым. Земли Ряжского уезда не отличались плодородностью, поэтому крестьянство наряду с земледелием вынуждено было промышлять подсобными занятиями, чтобы как-то сводить концы с концами. Одним из распространенных занятий жителей села Еголдаева был сбор утиля, за что их называли "тряпишниками" или "кошатниками".
Петька Владыкин в детские годы то ли из-за любви к природе, то ли из-за каких-то других соображений проболтался в подпасках, а когда подрос до "парней", на дряхлой лошади с подводой собирал старое тряпье, рога, копыта, кости, кожи. Мелкие промышленники скупали у него этот товар, имея от этого выгоду.
После смерти матери Петька был единственной опорой отца. Мачеха у Петьки оказалась ленивой, бесхозяйственной женщиной. В семью Владыкиных она привела трех своих детей, но вскоре сама осталась вдовой. Никита Владыкин, отец Петьки, недолго прожил после смерти первой жены и как-то неожиданно для всех, еще в полном расцвете сил, тихо ушел из жизни. Так хозяйство Владыкиных осталось без хозяина, а время надвигалось смутное.
Шел 1911 год. Какие-то тревожные вести передавались сельчанами из уст в уста. Мужики, сидя на бревнах в сумерках, попыхивая "козьими ножками", подолгу задумчиво рассуждали о жизни и чаще всего о "городских". Петьке едва только сравнялось двадцать лет, и хоть по годам ему не подходило быть в мужицкой компании, он в свободные вечера любил молча прислушиваться к разговорам и даже иногда вставлять дельное словечко.
В своих частых и долгих поездках по людям у него все более и более созревало решение оставить деревенскую жизнь. Этому еще содействовало страстное желание заменить старую потрепанную двухрядку на баян, а заурядную известность гармониста на громкую славу баяниста. И наступил тот день, когда Петр ранним утром не отправился, как обычно, собирать утиль. Он распряг старую клячу, жилистой рукой потрепал ее по холке и задумался.
Лентой протянулось в голове детство, серенькая пастушья жизнь среди торфянистых угодий, шумливые крестьянские ватаги во время нарезки торфа, вечерки в прокуренных избах. Затем вспомнилась заросшая могила матери. Последние тихие слова отца резанули дрогнувшее сердце...
Шершавыми губами лошадь провела по руке Петра, и его раздумья оборвались. Кобыла вопросительно посмотрела ему в глаза и, отвернувшись, осторожно ступая, пошла в угол конюшни. Петр медленно побрел в избу. У порога его встретила мачеха, рябая Аграфена, и, испуганно всматриваясь в лицо Петра, спросила:
Автобиографический роман Николая Храпова — бесспорно, ярчайшая страница истории евангельского движения в бывшем Советском Союзе. Жизнь автора уникальна, поскольку фактически лишь за написание этой книги66-летнего старика приговорили к трем годам тюремного заключения. Незадолго до окончания последнего пятого по счету срока, он «освобождается», уже навсегда.Ничто не сломило этого героя веры в его уповании на Бога: ни трудности жизни, ни прелесть соблазнов, ни угрозы со стороны КГБ. Он был и остался победителем".
Автобиографический роман Николая Храпова — бесспорно, ярчайшая страница истории евангельского движения в бывшем Советском Союзе. Жизнь автора уникальна, поскольку фактически лишь за написание этой книги 66-летнего старика приговорили к трем годам тюремного заключения. Незадолго до окончания последнего пятого по счету срока, он «освобождается», уже навсегда. Ничто не сломило этого героя веры в его уповании на Бога: ни трудности жизни, ни прелесть соблазнов, ни угрозы со стороны КГБ. Он был и остался победителем".
Книга Владимира Арсентьева «Ковчег Беклемишева» — это автобиографическое описание следственной и судейской деятельности автора. Страшные смерти, жуткие портреты психопатов, их преступления. Тяжёлый быт и суровая природа… Автор — почётный судья — говорит о праве человека быть не средством, а целью существования и деятельности государства, в котором идеалы свободы, равенства и справедливости составляют высшие принципы осуществления уголовного правосудия и обеспечивают спокойствие правового состояния гражданского общества.
Емельян Пугачев заставил говорить о себе не только всю Россию, но и Европу и даже Северную Америку. Одни называли его самозванцем, авантюристом, иностранным шпионом, душегубом и развратником, другие считали народным заступником и правдоискателем, признавали законным «амператором» Петром Федоровичем. Каким образом простой донской казак смог создать многотысячную армию, противостоявшую регулярным царским войскам и бравшую укрепленные города? Была ли возможна победа пугачевцев? Как они предполагали обустроить Россию? Какая судьба в этом случае ждала Екатерину II? Откуда на теле предводителя бунтовщиков появились загадочные «царские знаки»? Кандидат исторических наук Евгений Трефилов отвечает на эти вопросы, часто устами самих героев книги, на основе документов реконструируя речи одного из самых выдающихся бунтарей в отечественной истории, его соратников и врагов.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.